Юношески максималистично и до невозможности старо

она закрывает свои льдисто-синие
хочет стать невидимой, независимой и сильной
она прячет холодные ладошки в рукава
представляет как по весне разливается Нева
и сердцем стремится в Питер к своей ласковой
она ни за что, никому бы не отдала
свои мятые листы с неразборчивым подчерком.
он отмечает себя прочерком
и боится льдисто-синих
насквозь пропитавших кожу
на небо похожих
во время грозы.
она забывается ромом
забывает перчатки дома,
не смотрит по сторонам переходя дорогу,
верит, что еще немного
и будет все хорошо
отписывается по утрам маме
"у меня все нормально".
он не знакомит ее с друзьями
неплохо лабает на гитаре
говорил о ней только маме
и боится отца.
их уставшие сердца
не выдерживают очередного крутого поворота
она его проклинает и шепчет "ну кто ты мне, кто ты?!"
а он отводит глаза и беспрестанно говорит что-то
насчет ее оплошностей и не его заботы
и ее вины в том,
что снова выходит виноватым только он.
она уходит, кусает губы до припухлостей
ничего не ест и не читает новостей
о нем. а он тонет в собственной гордости,
принципах и тоске.
будто подвешен на тонкой леске
и в такт дергает ручками-ножками
невидимой руке.
____________________________________
Наверное, позже, они поймут в чем так похожи -
им одинаково голодно/холодно/ друг без друга.
и перестанут метать ножи по вечному кругу
упреков. и тогда он обнимет мятые листы в ее комнате
поцелует льдисто-синие
они снова станут вечно красивыми
и будут непременно рядом.
и умрут в один день. от счастья. ведь правда?