Город, освещённый вечером души...
Город, освещённый вечером души,
возле века тонет; на карандаши
трудятся деревья, но горящий след
алый, акварельный всех умыл – и нет
жадного терпенья, сытости живой –
только сон растений, только дом чужой.
Страх иной печали так забавно глух…
Облака пропали… в тополиный пух;
шерстяную лужу пуха и пера
пламенем наружу подожгут с утра
маленькие дети, подымят росой
на возникшем свете, на земле босой.
1999
Свидетельство о публикации №112093010388