Сибирский фон Триер, или о странных друзьях. Ч. 3

История в трех частях. Часть третья - заключительная.

Третий (надеюсь последний!) раз мы встретились года через 3-4 совершенно случайно. На руках у меня был муж-аспирант и большая прореха в семейном бюджете. Моя карьера в науке была отложена подальше, и я пошла зарабатывать бабло. Совсем в маргинальные сферы я не ударилась, а нашла себе две ставки – помощника зав.заочного отделения в Торгово-экономическом колледже и вторую такую же в неком филиале некого московского Университета Финансов, благо оба эти заведения находились в одном здании. Угадайте, кого я там встретила? Наша Оля трудилась секретарем на очном отделении этого самого университета. Работала она там не просто так, а с умыслом – ей, как сотруднику, предоставляли скидку на оплату обучения, и наша Оля поступила там на заочное обучение на какую-то мутную специальность. Честно говоря, и «вуз» этот сам по себе был каким-то мутным. Преподавали там всякую хр@нь люди, которых не брали в нормальные вузы. Вполне возможно, что и лицензии у этого «филиала» не было. Но для Оли это был шанс получить некие «корочки», а постоянное жополизательство преподавателям (которых она каждый день видела по работе), облегчало ей эту задачу. Мы конечно обнялись, всплакнули и снова предались дружбе… мдя… И я снова погрузилась в омут рассказов о ее прелестной семейной жизни (ну, там избиение, насилие), о ее родственниках (Таня запилась до потери человеческого облика, мать с отцом тоже регулярно уходят в запои, младший брат не учится, болтается с мелкими преступниками и сам подворовывает, причем из дома тоже; недавно он подрался с отцом, да так, что до слепоты повредил ему один глаз, папа в милицию обращаться не стал, все-таки семья…).

Первый раз я пришла к ней в гости в отсутствии Васи. Дом представлял собой удручающую картину: голые облезлые полы, кое-как побеленные стены, растрескавшийся потолок, рассыпающаяся от старости советская мебель (еще дедушкина), некогда полированный стол в сигаретных ожогах… Взгляд мой остановился на большом белом ящике. Ящик стоял на столе в зале и из него доносились странные звуки. Я поинтересовалась что это. Ответ меня убил наповал. Оказалось, что это – ИНКУБАТОР!!! Вася там выводит ЦЫПЛЯТ! Когда они вылупляются, Вася поселяет их в загончике, огороженном прямо на полу в зале, где они свободно бегают, серят и душераздирающе воняют, пока не подрастут. Подрощенных он отвозит к маме в деревню и возвращается с новой партией яиц… 21 век, квартира в центре третьего по величине города России… Свою челюсть я долго подбирала с пола. Позже в гости заглянул младший братик Ваня, покрутился с нами и пошел смотреть телевизор. Когда я стала собираться домой, то обнаружила, что из кармана пропало 500 рублей. Оля мягко пожурила братишку и требовательно протянула руку. Ваня, ни сколько не смущаясь, и весьма неохотно деньги вернул. С квадратными глазами я поехала домой. Второй раз я оказалась дома у Оли на ее День рождения. Сейчас я спою еще одну оду своей непомерной глупости и наивности. Решила я, что надо как-то имениннице скрасить ее убогую жизнь, недостаток красивых вещей и приятных эмоций, подруга все-таки, дважды потерянная и вновь найденная, ога… С деньгами у меня тогда было туго, однако я выскребла все свои сусеки и купила ей очень красивый кружевной комплект нижнего белья за немалую сумму, корзину роз и испекла торт (красивый, многоярусный, украшенный кремовыми цветами). И вот, нагруженная всем этим добром, я заказываю такси, чтобы не помять все эти хрупкие вещи и еду в эту (обитель скорби) гости. В доме уже толчется куча гостей – все сплошь Васины родственники, и именинница вся в мыле пластается на кухне. Мой подарок даже не развернули, а зашвырнули куда-то в угол, корзину роз шмякнули на инкубатор, торт унесли на кухню. В тихом а@уе я сама пошла на кухню помогать имениннице. На кухне уже толклись две старшие Васины сестры – деревенские потасканные тетки за 40. Мужики в это время уже бухали не дожидаясь закуски. Наконец, стол был накрыт и подтянулась Ольгина родня: обрюзгшая страшная тетка с красно-синим от употребления лицом и 80%-ным отсутствием зубов (свои выпали, а на вставные денег нет – пропивам-с) – Ольгина мама, одноглазый Олин папа и борзый воришка – младший брат (Тани, слава богу, не было). Самогон лился рекой… Я тихонечко сидела в углу и потягивала дрянное винишко, случайно оказавшееся в этом гостеприимном доме, за что была подвергнута жестокому остракизму со стороны бухающей братии (сестрие тоже гасали сэм стаканАми, не отставая от братий). Лирическое отступление. Как-то, про меж делом, Оля мне рассказала, что в деревне муж ей давал попробовать… денатурат (!!!), дегустация, ё@@@ыть! Урожай сосны 2001 года отменно хорош и рекомендован лучшими сЭмилье.

Мой тихий уголковый запой был внезапно прерван пропитым басом Олиной мамы, которая вдруг решила со мной пообщаться. «Что-то ты потолстела»,- сказала он. Я в изумлении посмотрела на это опустившееся красно-синее беззубое существо, и, честное слово, не нашла что ответить. Закуски кончились и пришел черед горячего. На горячее было блюдо неких загадочных пернатых размером с воробья и пара зажаренных деревенских уток. Я только с радостью потянула к ним ручонки (ох, жареные утки – моя слабость), как со своего места поднялся Ольгин муж. Заплетающимся языком он, покачиваясь, толкнул речь, что интеллигентные (sic!) люди едят птицу руками, и тут же начал этими самыми, грязными волосатыми руками их разделывать. Жир ручьями лился по конечностям и всему столу, конечности периодически облизывались… и я поняла, что утятину в этом доме я есть не буду. Я пошла с горя покурить на кухню. Туда же подтянулись и изрядно захмелевшие тетки. Закурив они начали жаловаться на свою нелегкую женскую долюшку. Особенно усердствовала одна из них, работавшая где-то в городе дворничихой. Она рассказывала, как ее пропойца-муж нигде не работает, квасит на ее дворницкую зарплату, а напившись, идет ее искать по всем местным чердакам и подвалам на предмет отп@@@ть, поскольку страшно ревнует. Вдоволь напричитавшись они посмотрели на меня, подперев мясистые щечки руками и сказали: колись, рассказывай теперь ты, как тебя твой муж-изверг бьет и угнетает. Мой, уже нетрезвый моСК, тут же нарисовал сюрреалистическую картину: мой 2-х метровый мужинек-аспирант, с ладонями, больше, чем мой размер обуви, гоняется за мной по всем местным чердакам и подвалам, дабы отп@@@ть за измены. Справившись с приступом истерического смеха, я ответила, что мой муж вообще практически не пьет и руку, даже в шутку, на меня не поднимает. Да, ладно,- сказали тетки,- тут все свои бабы, не стесняйся, рассказывай. На что я снова повторила свой монолог, и добавила, что даже слова плохого от него не слышала. Тетки, почти протрезвев, уставились на меня квадратными глазами, как на трехголового инопланетянина, и еле выдавили из себя: «Да… бывает…». И тут я почувствовала себя моральным уродом, случайно затесавшимся в общество нормальных людей. Разговор сразу скомкался и затих, поскольку нормальным людям не о чем разговаривать с моральными уродами.

Наконец, торт был сожран (без малейшего намека на спасибо) и я благополучно отчалила домой, переполненная дрянным вином и новыми впечатлениями. Больше у Оли в гостях я не была. А вскоре и наша дружба наконец-то окончательно заглохла. Случилось это на работе. Наша милая девочка-прилипала поняла, что в этот раз с меня взять нечего: денег у меня нет, с вечеринками и новыми знакомствами я завязала, и положения в нужном ей обществе (мутный вуз) я не имею. Поэтому, она начала потихоньку, бочком, рачком от меня отстраняться и усиленно тусить в коллективе преподов, заглядывая им в рот и бесплатно по вечерам оставаясь печатать им учебные материалы. В один из таких вечеров, прождав ее полтора часа, я плюнула на все и послала эту «дружбу» на йух. А потом и вовсе уволилась. И началась у меня совсем другая новая жизнь. Ольгу я больше не видела и не слышала. Хотя у нее и был мой номер телефона, общаться она не рвалась, а мне уже было и не интересно, поскольку я повзрослела и поняла истинную подоплеку этой «дружбы». Где она теперь, я не знаю. Ни в одной соц.сети ее нет. Вполне возможно, что вконец е@@@увшийся муж ее таки прибил. Или на вокзале появилась новая тетка с сине-красным лицом. А может у нее все хорошо, получила она свои «корочки», нашла новую хорошую работу и сбежала от своего психопата. Не знаю. Да мне уже и не интересно.