Когда восходит солнца глаз...

Когда восходит солнца глаз над горизонтом легковесным и парящим, как мечтанье,
И свет зари по небу гонит клочья рваных облаков
                под вой гудков,
Натужный хрип трамваев, плач колоколов о чем-то недоступном нам, под причитанья,
Но в блеске, в золотом великолепьи куполов,
                в обрывках снов,

На сцену всходит новый день, сменяя прежний, и надежда создает ему одежды,
Как незадачливый портной, что кроит платье королю
                из слов “люблю”…
Потом, в конце и в темноте, когда уместны будут “сомкнутые вежды” (но не прежде),
Монарх, сверкая голым задом, станет песни петь для шлюх,
                я, как главбух,

Начну обсчет его потерь, невоплотившихся проектов и развеянных иллюзий,
И любопытных глаз ночных светил будет опять полно
                мое окно;
На подоконник упадет полусгоревший метеор, – изгнанник сфер, небесный  лузер, –
В стакан его, согреть до градуса глинтвейна  красное вино!
                И мне смешно:               

Еще лиловая печать со дна стакана будет сохнуть, придавая скромным строчкам
Оттенок вечности, – мол, взвешено, посчитано, – в расход.
                Король умрет:
Печальный, но не удивительный финал… А там, из-под ночного горизонта, между прочим,
В лучах, до срока непроявленных, к нам новый принц грядет:

Круговорот царей и дней.
Гляди смелей.