Лирический цикл Цветоповал

*  *  *

Снег почернел,
Значит – сойдёт
Скоро.
Лучик созрел –
Им уже лёд
Вспорот.

И воробьи
По небесам
Сохнут.
И от любви
Рвался бы сам
С окон…

И на лету
Слышать вослед:
– Убыл. –
Невмоготу
Быть на земле
Грубым.

Но не продлишь
Пары минут
Даже.
– Падая, лишь
Капли живут, –
Скажешь.





*  *  *

Как рукоплещут голуби любви!
Такое в небе голубекруженье,
Что ты и сам становишься нежнее
Под этим небом, нежно-голубым!

 


Голубь

Роберту Винонену

Вы слыхали, как воркует голубь?
Глубоко, особенно в тиши,
Будто выражая поневоле
Глубину неведомой души.

Не случайно, имя этой птицы
Голубой небесной глубины:
Стоит ей на землю опуститься –
Станут зовы вечности слышны.
 



*  *  *

Вот и проклюнулись клейкие почки –
Липнут, как дети, ко всякой ладошке!
Глядя на робкие эти листочки,
Я вспоминаю о сыне и дочке.
 

 

Благая весть

Когда от грусти никуда не деться,
Но так гудит колодезный мотор,
Что даже солнце розовым  младенцем,
Не унимаясь, просится во двор,
В каком-нибудь вишневом переулке,
В таком же светлом, как благая весть,
Я становлюсь до удивленья гулким,
Как будто переулок я и есть.


 

На заре

Когда и петух не поёт на дворе
И всё молчаливо и гулко,
Люблю совершать по весенней заре
У маковой речки прогулки.

Шуршат под ногами песок и голыш,
И щурится солнышко, грея,
И ты всё шагаешь – и вроде бы длишь
Себя на какое-то время…


 

Челны

Челны раскинулись огнями –
И сердце так забило в грудь,
Что не поймёшь, что перед нами:
Плотина или Млечный путь.

Как не поймёшь, куда уводят
Нас вековечные пути…
И всё глядишь на эти воды,
К которым хочется сойти.

Сойду – и буду счастья полный
От вод, мятущихся у ног.
…И чей-то на реке челнок
Вдали одолевает волны.

 г. Набережные Челны
 




Васильки

В небе только проклюнулось солнышко,
А на поле уже васильки
Светом синим  округу наполнили,
Излучая, как с доброй руки,
Ласку нежную, боговолимую, –
Я люблю их за это, как милую…
 



*  *  *

Казалось: что нам мирозданье!
Но, по-ребячески галдя,
Мы всё же к дому опоздали,
Не схоронились от дождя.

А он, разламывая ветки
Деревьев, вдоль и поперёк
Кривыми линиями метил
По пыльным прописям дорог,

Где червяки, как запятые,
На основании всего
Явили истины простые
В неразберихе дождевой.

 


Луизе

Это мне когда-то
С высоты далось:
Чёрная с закатом
Ночь твоих волос.

Зелень взгляда точно
Изумруд озёр –
И колдует ночью
Этот влажный взор.

Губы пахнут зноем –
Даже в дни обид.
Ты – моё земное,
Мой вседневный быт.

Впрочем, быт, как знаешь,
Отблеск бытия.
Значит, ты земная
Высота моя.
 



*  *  *

                Н. В. Алексеевой

За изгородью вяза
Без суетных хлопот
Кузнечик долговязый
Мелодии прядёт.

На холмике покатом
Волнуется трава –
Паук, старик пузатый,
Сплетает кружева.

И пусть себе сплетает,
Пусть вечно вьётся вяз
И песни сочиняет
Кузнечик-долговяз!



 

Вечернее

Уже дневная кончена работа
И с минарета вечер возвещён –
И вместе с этим слышно: у кого-то
Корова не подоена ещё.

Ещё цветы по цвету различимы
И маргариток теплятся огни.
И для печали вроде нет причины,
Но как печально светятся они!

О чём печаль?..
О той ли, что у дома
Хозяйкой не привечена пока?
Но вот уже торопятся с бидоном –
И зазвенели струны молока.

Густеет день, и наступает вечер,
И затухают тихие цветы.
И вместо них, распахивая вечность,
Созвездия цветут из темноты.


 

Утреннее

Может быть, я завтра и не встану,
Но пока мой голос в серебре,
Как люблю я в деревенском стане
Пробуждаться летом на заре.

И послушать утреннюю птицу,
И залюбоваться на ручей,
Что уже успел зазолотиться
От охапок солнечных лучей.

Поглядеть украдкой на дорогу –
Как она похожа на судьбу!
И, от ветра утреннего вздрогнув,
Воротиться в теплую избу.

И хотя не скоро до морозов,
Но уже сегодня поутру
Листья сердцевидные берёзы
Бились и страдали на ветру.
 



*  *  *

Роняя на размытый грунт
Грачей немолкнущие стаи,
Шумят берёзы на ветру,
Грачиный крик перерастая:

Напоминая всё сильней
О той, которой нет на свете,
Дрожат берёзовые ветви,
Как руки матери моей…


 


*  *  *

                А. П. Рассадину

У России – осенний характер,
А у осени – русские чувства…
Продымил сизым облаком трактор,
Чтобы не было в воздухе пусто.

Серый дождик, с утра моросящий,
Отмывает в телегах капусту
И по лужам гуляет с гусями,
Чтобы не было в воздухе пусто.

Под котомками гнутся старушки
И, спеша по домам по распутью,
Гулкий день перебранкой нарушат,
Чтобы не было в воздухе пусто.
 




*  *  *

В нереализованной любви
Кроется причина всех недугов.
И зови её ты, не зови –
Не придёт к тебе твоя подруга.

Ни подруга и ни верный друг
Не одарят сердца добрым взглядом.
А без них – оглянешься вокруг:
Ничего-то в жизни и не надо.
 



*  *  *
               
Иссине-холодные, как нож,
Сердце исколовшие печали…
Может быть, когда-нибудь поймёшь,
Для кого они предназначались.

Для кого в ненастной тишине
По заборам сплетничала осень.
Может, при доверчивой луне
И тебе печально станет очень.

И уже перепечалясь тем,
Что годами пережито всеми,
Словно об одной из важных тем,
Затоскуешь по любовной теме.

И тогда, наверное, поймёшь,
Что не понимала поначалу:
Иссине-холодные, как нож,
Сердце исколовшие печали.
 




Листопад

…И осень.
И давно уже
Светает инеем белесым.
Трава, сведённая с межей,
Лежит и чахнет по навесам.

И осень всё-таки права:
Не вечно травам наливаться!
И пожелтевшая листва
Дрожит от собственных оваций.

И льются, с головы до пят
Листвой оплаканные, реки.
И кажется, что листопад –
Навеки!

Мы – словно травы на меже
С сознанием весенней силы,
Мы словно травы… но уже –
И осень,
И траву скосили.

И листья жгут…
 




Цветоповал

Так часто говорила, что умрёт,
Но даже стены верить перестали,
И, упираясь в деревянный свод,
Обойные ромашки отцветали;

И неживые поняли уже:
Не люди если, значит, время скосит…
От переточки жатвенных ножей
На серых крышах отдыхала осень

И часто говорила, что умрёт,
Но умереть достойная едва ли,
Когда кругом – пора цветоповала,
Когда на каждом лепестке упрек
Все той же самой, что косить устала. 



 


Волны

Как хорошо по берегам
Бывает в ветреную пору:
И волны ластятся к ногам,
И что-то трепетное вторят.

А ты стоишь – и сердце вон
Под эти бьющиеся воды:
Что может быть живее волн
И что безропотней уходит?..


 


Ночное

Меня пугает темнота…
Дорога сельская пустынна
И на листе тетрадном стынет,
Ночная – за верстой верста.

Меня пугает темнота:
И если далеко от дома –
Дорог прогнившая солома
Милее белого листа.

Меня пугает темнота…
 



Соломинка

Соломинка, охапка, стог –
К соломе я неравнодушен:
Её тепло среди дорог
Всегда обогревало душу.

И память бережно несла
Её осеннюю усталость
На оконечности села,
Где молодость моя свершалась.

И юношеский оборот,
И ранняя девичья милость,
И тот соломенный омёт,
Где всё впервые и случилось…

Душа не ведает границ.
И посреди дорог, послушай,
Соломинка, как некий шприц,
Мою вытягивает душу.
 




*  *  *

Ничего земного не приемля,
У ночного неба на виду
Под ракитами озёра дремлют,
На волнах баюкая звезду.

Но с грудными звёздами озёра
И ракит склонённые стволы
Вовсе не предмет для разговора
Под покровом вечности и мглы…



 


*  *  *

Он пришёл ко мне во сне
И ко звёздам вывел за руку –
И в осенней тишине
Одарил меня подарком: 

Целым ворохом стихов
И созвездьями созвучий –
Чтобы было мне легко
И от осени – не мучиться.


 


*  *  *

Вот так вот:
Поэтам не спится.
Поэты ведь –
То же, что птицы:

Им только бы
Грезить о небе
И – строки
На радость-потребу

Души окаянной
И – лёгкой,
Что вдруг – покаянною –
В лодке –

Начнёт уплывать – туда,
Где небо – туманится снами
И манит далёкими звёздами,

Где рады поэту всегда,
Которому доля земная –
Ничто перед этими грёзами.
 




*  *  *

Вот и лес обнажился и снова поля опустели –
Как и было до нас, как и будет – века и века.
Наши дни на земле не длиннее полуденной тени!
Отчего ж дольше вдоха и выдоха длится строка?

 



*  *  *

Си-ля-соль-фа-ми-ре-до –
Целый день такая мука!
Птицы метят за кордон –
То же сочетанье звуков.

Будто задана навек
Эта звуковая гамма:
Си – родился человек,
До – пришёл к могиле прямо.

Мы хотим наоборот:
До-ре-ми-фа-соль и выше.
Но земля своё берёт –
Слышишь?..


 



*  *  *

Всё закончится так: никому и никто не обязан,
Потому что нельзя, потому что так нужно Ему.
Потому что по горло руками-ногами повязан,
Только кем и когда - никогда я уже не пойму.

Всё закончится так: будет ночь, будут дальние звёзды,
И одна, как нарочно, всё будет манить и манить.
Только знаешь: вот так вот - окажется слишком серьёзно
В эту позднюю осень кого-то за что-то винить.
 




*  *  *

Деревья догола раздеты.
И листья ластятся о ноги –
Так безысходно одиноки,
Совсем как брошенные дети.

Прохожий, человек радушный,
На небо звёздное укажет
И почему-то тихо скажет,
Что звёзды – это чьи-то души.

Они людьми когда-то были:
Любили их, они любили.
И ничего, что их так много, –
Им и на небе одиноко.

А я давно уже о звёздах
Того же мненья, что о листьях...
И по ночам так стынет воздух,
И пусто на душе, и мглисто.
 



*  *  *

Мне бы детский смех услышать,
Детский плач…
Но с утра кричит на крыше
Только грач.

Да мурлычет с недосыпа
Хмурый кот,
Да повсхлипывают липы
У ворот.

Да по трубам ветер воет –
Не впервой.
Может быть,  из-за него я
Сам не свой.
 



*  *  *

Сукровицей заката
Сочится край земли.
В предчувствии зимы
Сердце тоской объято.
 


*  *  *

Безголосье…
Снег.
След – полозьев
Бег.

Бьётся в окна
Звук
Одиноких
Вьюг.

Но на окна
Лёг
Кособокий
Лёд.

 

*  *  *               
               
               Лёше  Ланцову

Отцветают трава и колосья,
Созревают в полуденный зной.
Приближаются дни сенокоса –
Наступление жизни иной.

Переход, как всегда, незаметен –
До конца не поверишь концу,
Что ласкавший по-летнему ветер
По-осеннему бьёт по лицу,

И в осенней своей круговерти
Отстрадавшую валит листву,
И давно уже призраком смерти
Так и кажется наяву:
               
Содрогая деревьев скелеты,
По дорогам вьюжит и вьюжит…               
Снег посмертною маскою лета
На земле погребённой лежит.


 


*  *  *

Уже ничего не растёт
На пустоутробной земле.
И жёлтый осенний листок
Распят на оконном стекле.


 
*  *  *

…Я просто хочу уйти
Куда-то – уйти бы только.
И пусть на моём пути
Не будет растений колких,

Не будет там разных ям,
Не будет там всяких кочек.
И буду я сам – упрям,
И буду я, между прочим,

Совсем не такой, как все:
Не грубый там, не одинокий…
Уйду – босиком по росе –
Туда, где не бьются о ноги

там
разные,
всякие – 
все…

…И будет там – яркий свет,
Такой, что едва ли встретишь
Среди неземных планет –
Какой бы космический ветер

Тебя на крылах не нёс –
С какою бы скоростью света…
И будет космический пёс
Всё лаять и лаять на ветер –

На тот, что тебе в крыла
Всё дул бы и дул безотказно…

…И ты бы моею была –
Была бы моею ты – 

Разве
Немыслимо это,
Когда
И свет
За немыслимой бездной
Меня привечает всегда
Своей бесконечностью звездной?..

 



Возвращение

Село моё – окраина и скука…
И на проулки, бедные людьми,
Горит мечети озарённый купол
И голубями сизыми дымит.

И голуби садятся на дорогу,
Когда с машин просыплется зерно.
И светит чьей-то матери убогой
На целый мир горящее окно.

И в том окне, дарёная невесткой
И по старинке шитая крестом,
Узорная белеет занавеска
И чем-то светлым наполняет дом.

В селе моём, пустом наполовину,
На родине, оставленной давно,
Горит окно с кривою крестовиной,
Со светлым косоглазием окно.


 




*  *  *

Дом на краю села.
В нём не погашен свет.
Бабушка умерла.
Бабушки больше нет.

Бабушка – умерла.
Вот уже сорок дней…
Знаешь, она была
Родиною моей.
 





Хлеб

Говорила бабка мне,
Солнышком лучась:
– Даже и на камень
Хлебом отвечай!



 
 
*  *  *

Приехать мне сюда пораньше бы,
Когда горит костёр оранжевый
Ракит знакомых над рекой,
Чтоб с небесами со всевышними
Я смог пропеть над каждой крышею,
Отбросив все раздумья лишние:
Я снова – со своей тоской!

Чтобы над каждою деревнею
Вдыхать соломы свежесть древнюю,
И в дыме утопать сиреневом,
И гладить каждый дым рукой!..
Но не горит костёр оранжевый –
Уже сгорел костёр оранжевый
Ракит знакомых над рекой…

Приехать мне сюда пораньше бы…






*  *  *

Дорога тянется,
Как пёс, ко мне.
Сутулясь, пьяница
Идёт по ней.

Да за околицей,
Где зябь везде,
Ворона молится
На борозде.

Дорога узкая,
А всюду – ширь!
Таков у русского
Замер души.


 

В дороге

Вот иду я по дороге древней,
Прохожу окраиной села…
Может, эта самая деревня
Тоже чьей-то родиной была.

Сена серебрёные охапки,
Запах новорожденных телят,
И в клетушке маленькая бабка
Под наседкой щупает цыплят.

И в неё, заботливую, веря,
Курицы садятся на шесты,
Крыльев полумесячные перья
Оправляя клювом золотым.

Что ни дом, то тянется дорога.
И такие дали на Руси:
Кажется, идёшь холмом отлогим –
А уходишь прямо в неба синь…

Вот иду я – с мыслями о Боге.
Жизнь моя, не заблудись в дороге!



 

*  *  *

Умирая,
Накажу тебе
Светлым быть, как солнечные блики,
Никого,
Не умножая бед,
Не обидеть и на вес пылинки.

Помяни,
Что та же высота
И тебя когда-нибудь окликнет:
Не спроста же
На снегу черта,
На котором даже ни былинки.
 




*  *  *

…Хотелось бы, чтоб грязью перехожей
Потомки не пятнали бы меня.
Поэтов судьбы с февралями схожи:
Короткий месяц, но весне родня!..