Александровский сад

     Девица жеманно лорнировала молоденького корнета.
     Корнет смущался и пытался крутить несуществующие усы. Усы на самом деле были, но на лице мадам Вероники, компаньонки мадмуазель Аглаи, так упорно лорнировавшей корнета.
У мадам Вероники были соломенные волосы, тонкая морщинистая шея, и желтоватые зубы. Она что-то шептала на ухо мадмуазель Аглае, а та рассеяно кивала, не отводя взгляд от корнета.
     Впрочем, откуда ей было знать, что розовощекий молодой человек в партикулярном сюртуке – корнет. Для нее он был просто «молодым человеком» исподлобья разглядывающим двух дам.
     Надвигалась туча. С каждой минутой становилось все темнее и темнее. Дамы поднялись, и поспешили к выходу. В конце аллеи мадмуазель Аглая обернулась – молодой человек так и сидел на скамейке и смотрел им вслед. «А жаль…»- подумала Аглая, мечтательно улыбнувшись, и поспешила к пролетке.
     Кучер причмокнул, тряхнул вожжи, пролетка дернулась и через несколько минут затерялась в потоке экипажей.
     Когда по листве, по аллеям, по скамейкам застучали первые капли, корнет, подняв воротник сюртука, пошел к выходу. У кованых ворот он невольно посмотрел направо, туда, где исчезла пролетка, и подумал: «А жаль».
     Они встретятся через четыре года и четыре месяца на благотворительном бале в честь геройских офицеров армии Брусилова, не узнают друг друга, полюбят, поженятся и уже не расстанутся никогда. Будут вместе в Крыму, потом в Константинополе, потом осядут в Кламар под Парижем.
     Он упокоится в 37-м на Сент-Женевьев-де-Буа и потом, вплоть до своей смерти, в 79-м, она будет каждую неделю приходить на кладбище и подолгу разговаривать с ним. И никогда не вспомнит жесткий шнурок лорнета, шепот мадам Вероники и розовощекого молодого человека, глядящего вслед уходящим дамам. А только иногда, глядя в окно, вдруг увидит пустые скамейки и дождь над Александровским садом ушедшие в небытие вместе с юностью.
     В такие моменты она выуживала сигарету из голубой пачки, закуривала, и тихо напевая «Осенний сон» неуклюже кружилась по маленькой гостиной, боясь взглянуть в зеркало. Луч света, дробился в изумрудных сережках, солнечные зайчики метались по обоям и за тысячи километров случайные прохожие с удивлением наблюдали, как ветер, взявшийся из ниоткуда, создает крохотные смерчи на одной из безлюдных аллей задумчивого Александровского сада.