Три сна

Я сплю, и снится мне, что сплю я в чистом поле
И вижу сон: со всех сторон земли
К покатому холму сошлись по доброй воле
Живые существа – и прилегли в пыли.
Кого здесь только нет: лисицы и коровы,
Верблюды, львы и лошади – они
Вздыхают и молчат, и лики их суровы,
Но их глаза горят, как ясные огни.
А на холме пастух. Он без кнута и дудки.
Но что в его руках? – я не могу понять.
И от блаженства их становится мне жутко,
И напрягаюсь я, чтоб этот сон прервать.

И просыпаюсь вдруг – уже в иной постели,
И давит низкий свод, и не подымешь рук,
Чтоб ласково смахнуть пригревшихся на теле
Белесых слизняков и ядовитых мух.
Мне дышится легко, но смрад мое дыханье,
Я счастлив, хоть за ним, за счастьем, видно дно,
Где в тине золотой таится колыханье
Того, что мне во сне постигнуть не дано.
Но радость, что идет оттуда пузырями,
Щекочет мне виски и рвется, словно смех,
И я лечу, лечу, как в вывернутой яме,
Где вверх – и значит вниз, а вниз – и значит вверх!

И я лечу, лечу, и дикий рев обвала
Мне перепонки рвет, свистит, гудит в трубу,
И вскакиваю я, и пальцами устало
По чистой простыне бессмысленно скребу.
Будильник отзвенел. Девятый час. Из окон
Струится зимний свет, и облетевший сад –
Весь черный ввечеру – стоит в снегу глубоком,
И красные лучи в ветвях его горят.
Какой мне снился сон? А впрочем, что за дело!..
Поет по венам кровь: забудь, забудь, забудь! –
Настал прекрасный день на старом свете белом,
Нас ждет вчерашний хмель – пора пускаться в путь!