Обращение к Омару Хайяму

Идут года, бурлит вода
в реке и в сточной яме;
я я на камне у пруда
сижу и в пруд гляжу, балда,
с Хайямом о Хайяме

толкуя.  «Эй, Омар Хайям! –
кричу я, мхом обросший хам,
на пузыри взирая. –
Хайям, ты больше, чем поэт!
Ты – Бог! Тебе я шлю привет
из нашего сарая,

где что ни пук, то – нет, не стих! –
попытка жалкая. Прости!
Живу в навозной куче.
Наверно, захламлён и Стикс,
как Шар Земной, как мой язык,
как этот пруд вонючий.

Заводы, фабрики дымят.
Грязь, копоть, злоба, вонь и мат.
Понюхай-ка, могучий!
Скорей умрёшь, сойдёшь с ума,
чем выберешься из дерьма!
Такой вот подлый случай.

Омар Хайям, Омар Хайям!
пошли меня ко всем ***м,
но не смотри так строго.
Я выпил только 200 грамм…
А в Храме не был!.. Взорван Храм;
и заросла дорога.

Хайям, ты мне открыл Восток.
Ты пел! я приходил в восторг
и подпевал украдкой.
Вплетая розы в нити строк,
Ты ткал ковёр и он у ног
ложился ровной складкой.

На нём по утренней росе
летела стройная газель,
и лук сломал охотник…
А пруд  (вчера ещё прудом
он был, а нынче – водоём
или, верней, отстойник)

рыгнул в лицо мне. Точно так
однажды пьяный здоровяк
рыгнул, спросив на пиво
полтинник. Я полтинник дал.
Потом раз пять его видал,
с ним пил, а ссали – криво.