Необъяснимое

   
 
        Жизнь иногда преподносит нам загадочные явления. Мы удивляемся, порой ищем этому объяснения, затем будничные, необходимые дела захватывают наше внимание, и, отложив  на потом найти разгадку, мы забываем о дивном происшествии. А когда  что-то удивительное появляется вновь, то прежнее необъяснимое, заметённое временем, присыпанное хлопотливыми днями, вспыхивает яркими воспоминаниями.
        Оля стояла у раскрытой двери и восхищённо смотрела на  облако. Но не на утренней голубизне неба красовалось оно. Девушка видела, как туман скапливался  у рукотворного  леска, густел и зависал у крон, становясь плотнее и белее. Ощущалось рождение первого луча солнца. Вот он выскользнул из-за   горизонта  и, лизнув  землю, растворился в облаке, окрасив его в нежно-розовый  цвет. Оля заворожённо смотрела, как облако, сначала  неподвижное, наполняясь румянцем, нежно и плавно поплыло по кроне вверх, прозрачной дымкой испаряясь в небо. Розовое чудо прожило несколько мгновений, но на всю жизнь осталось в памяти.
        Память тут же выхватила событие из далёкого детства, произошедшее  в берёзовом лесу. Оля проведала бабушку в соседней деревне и возвращалась домой. Идти по просёлочной дороге мимо леса –  наслаждение, к тому же, деревня была недалеко. Благостный покой; послеобеденное солнце ласкало, заливало тёплыми лучами дорогу; птиц не слышно, они словно дарили тишину. Две знакомые берёзки - подружки, что выросли слева от дороги, не шелестели листьями. Оля с улыбкой погладила стволы и, не останавливаясь, тихо пошла  дальше. Чуть правее от дороги ждала её любимая берёза, самая красивая. В этом месте лес тянулся вдоль дороги чуть изогнутой полосой, казалось, он загораживал любимицу от ветров. А солнце за день освещало её и обогревало ветки со всех сторон, поэтому красавица гордо вскинула к небу ветви с густой листвой. Вольно и уютно было берёзе. Солнце остановилось над кроной,  и тень, почти правильным кругом,  легла вокруг ствола. Тишь – ни ветринки. Олю потянуло подойти поближе, но почему-то она пошла очень тихо и медленно. Затем ей показалось, что ближе подходить не надо, что, подойдя, она нарушит благостную тишину. Остановилась, постояла, любуясь правильно расположенными ветвями и, наслаждаясь струящимся с неба теплом, шагнула…
        «Ххаа!» – испуганно шелестнул вздох. Мгновенный вихрь снизу, от ствола, закрутился к вершине кроны и стих. «Останьтесь!» – вырвалось слово у Оли. Девушка  не знала, кому  она это сказала: она никого не видела, но поняла, что мимоходом нарушила покой того, кто видел её.
        А  сейчас розовое  облачко  нежной  пряжей  истекло  в  небо.  Первые  лучи  солнца  играли  на  воде  просторного  залива,  куда  грациозно  двигалось  стадо гусей.
 – Что  так  рано  поднялась? – услышала  Оля  голос  бабушки  Харитины,  у  которой  она, учительница начальных  классов, приехав сюда по распределению, квартировала. Поселившись, девушка быстро привыкла к  хозяйке, у них завязалась тёплая дружба. Эту невысокую женщину окружала тайна. Оля заметила особое отношение селян к Харитине. Особенно  заинтересовалась она бабушкой, когда та однажды увидела смерчевую тучу, быстро вошла  в комнату и взяла что-то, завёрнутое в  белое полотенце. Туча  приближалась, наливалась клубящейся чернотой, ускоряла движение,  вытягиваясь хоботом  к заливу. Оля видела, как женщина развернула  полотенце, взяла в руки нож, перекрестилась на образа, перед которыми всегда  теплилась лампадка, начала шептать молитву и, держа нож горизонтально над  столом, выписывала какие-то знаки в воздухе. Вдруг она резко резанула воздух  над столом, глядя через окно в тучу. У Оли сердце застыло, когда она увидела,  что хобот тучи стал разваливаться в клочья, космами расплываться, а сильный  дождь быстро удалялся уже к горизонту. Девушка поняла, что она наблюдала ритуал, что бабушка знала особую молитву, но главное значение имел нож.
         Это был раритет из жёлтого металла, но не из золота, потому что зеленоватые пятна окисления покрывали его. Возможно, нож был из латуни,  бронзы или меди. Длина лезвия чуть больше двадцати сантиметров, конец заострённый, а рукоятки не было. Но когда-то рукоятка  была, потому что  сохранились места заклёпок. Харитина видела застывший в восхищении взгляд  девушки  и протянула  ей нож. Оля благоговейно держала  вещь в руках: нож, а предназначен для добра. Кто изготовил это сокровище и сколько лет назад? Сокровище не в денежном измерении, а в историческом и тайном. Хрупкая,  незаметная женщина владела этой тайной, управляла  ею во имя добра. Со  временем Оля убедилась, что селяне верили, Харитине: убережёт она село, и  самое страшное в природе обойдёт их стороной.
        А девушке нравилось в комнатке хозяйки всё. Когда она впервые  переступила порожек, ей показалось, что она попала в храм. Запах трав, чистота, мерцание лампадки у икон. Каждая вещь в порядке  и лежит на предназначенном для неё месте. А голос, взгляд пожилой женщины –  сама  мудрость и доброта. Иногда, чувствуя внимательный взгляд Харитины на  себе, Оля оглядывалась, и ей казалось, что женщина взглядом проницает её, что-то  знает о ней. Интуиция девушку не обманула. 
        Однажды она возвращалась с августовской конференции, которая  проходила  в  райцентре. Автобус пересекал несколько деревень, поэтому был  переполнен. Оля осмотрелась: на следующей остановке – её выход. Задняя площадка автобуса и проход к ней плотно заполнены людьми. Удобнее выйти  через  переднюю дверь. Но Ольга  приостановилась, потому что не могла  отвести взгляд от лица стоящей у задней двери женщины, вернее, от её глаз.
 – Вы выходите или нет? Автобус задерживаете, – поторопил  её водитель.
Ольга  извинилась, вышла на своей остановке и не заметила, как дошла домой  и  что делала: в памяти стояло лицо женщины из автобуса.
 –  Ты что отмалчиваешься? – услышала она. –  Есть  будешь?  Какая-то  ты  сегодня…  Рассказывай, что у тебя  случилось?
        Только  услышав  вопросы  хозяйки, она поняла, что уже сидит дома у стола. Ольга не знала, что рассказывать, но и молчать уже не могла. Она  стала  говорить о женщине в автобусе, вернее, о её глазах. Харитина  попросила описать женщину, стала спрашивать, что хотелось сделать Ольге,  что она чувствовала, когда увидела глаза. Выслушала и сказала, что поняла,  о ком идёт речь. Утром она навестит эту женщину.
        Но утром узнали, что молодая женщина повесилась у окна дома матери. Мать не впустила в дом дочку за встречи с женатым человеком с Кавказа.  Возлюбленного рядом не было тоже. Но близко была бельевая верёвка и  ручка закрытого в дом окна. Так и осталась дочка сидеть на земле у окна,  сквозь которое мать проклинала «непутёвую».
        Уход из жизни всегда вызывает горестные слёзы, а такой уход волнует  и не забывается долго. Но дни были заполнены школьными делами. Ольга  Игнатьевна привыкла к обращению к ней по имени и отчеству и на работу ходила с удовольствием, любила общение с детьми не только на уроках.  Она организовала драматический кружок и спортивную группу, потому что  сама до этого занималась художественной гимнастикой. Выходные дни часто  проводила в походах с учениками. Наступили первые осенние каникулы. Ольга уже и маме сообщила, что приедет домой на два-три дня. Закончился  последний рабочий день первой четверти, она привела в порядок книги в  шкафчике и ждала, когда дежурные закончат уборку класса. Дежурили два  Саши, но в классе было четыре мальчика с именем Саша. «Четыре  мушкетёра» – так их называли  в  классе – всегда были вместе и в этот день дежурили вчетвером. Они вымыли пол, направились вылить грязную воду.
 – До свидания, Ольга Игнатьевна, мы выльем воду, ведро оставим внизу в  подсобке и – домой.
Ольга повернулась к мальчикам, чтобы ответить и замерла. На неё смотрели  «те» глаза. Она растерялась.
 – Вы сразу идёте домой? Каждый к себе или…
 – Да-да, мы сейчас – по домам.
        Дома Харитина сразу заметила состояние Ольги, расспросила. Что делать? Идти домой  к ученикам? А что она скажет родителям? Глаза у  мальчишек странные? А что о ней подумают родители, услышав такое  объяснение? Харитина тут  же через дворы отправилась на соседнюю улицу,  домой к одному из Саш. Найдёт, что  сказать: старому человеку всегда  нужна какая-либо помощь. 
        Саши дома не было. Он поехал кататься на велосипеде с другом.  Оказалось, уехали кататься и остальные Саши. Любимым местом ребячьих  игр была лесополоса возле виноградника. Придётся подождать, пока  накатаются. Харитина  листала  какой-то старый  журнал, как вдруг у  лесополосы послышался взрыв. Минут через десять к дому подъехала  грузовая машина. Вышедший водитель нёс завёрнутое в кусок брезента тело  одного из «мушкетёров». В кузове лежало изуродованное тело второго. Двор быстро наполнялся людьми, мать погибшего мальчика приводили в чувство. А шофёр рассказал, что услышал взрыв, когда подъезжал к виноградному  полю. Мальчишек увидел лежащими на дороге не рядом. А далеко от них по  дороге  к селу мчались два велосипедиста…
        Оставшиеся в живых два Саши рассказали, что знали, где трактор  однажды выпахал бомбу, следили за работой сапёров, а затем несколько  дней упорно рылись вокруг того места. Нашли гранату. Ждали каникул. Сегодня решили находку взять. Двое уже поехали домой, а два друга  заспорили, кто будет везти её. Один решил взять у товарища гранату, а тот  отдёрнул руку. Чека выдернулась. Саша прижал руки к груди и упал на  землю, а второй Саша вскочил на велосипед, чтобы уехать, спастись.
Упавшему мальчику вырвало грудь, порвало руки, изуродовало лицо.   Второго Сашу изрешетило осколками…  Вот так, через двадцать пять лет  война выхватила жизни будущих  защитников. 
          Жизнь продолжалась, но событие не забылось, только  вслух о нём  вспоминали всё реже. Село разрослось, построена красивая, трёхэтажная  школа. Ольга Игнатьевна получила квартиру и, по окончании института,  преподавала русский язык и литературу. Однажды она спешила на педсовет,  потому что даже маленькое опоздание считала неуважением к людям, их  времени. Пересекла улицу, направилась к школе и повернулась  поздороваться с шедшей из магазина мамой одной из учительниц.  Приветствие прозвучало тихо и растерянно, Ольга не смогла добавить имя и  отчество женщины, настолько была поражена направленным на неё  взглядом. В школе она спросила у дочери пожилой женщины, всё ли в  порядке с её мамой, уж очень тихо та возвращалась из магазина, и  посоветовала отпроситься с педсовета и пойти к матери. Но дочь не  обеспокоилась, решила, что мать устала стоять в очереди, вот и шла не спеша.
           После педсовета Оля пошла не к себе домой, а ушла к бабушке  Харитине.  Обе радовались встречам, но и на этот раз Харитина моментально почувствовала состояние своей любимицы.
 – Ты почему не заговорила с ней? – спросила старушка, услышав причину  прихода Ольги.
 – Спешила на педсовет и почему-то не смогла вспомнить имя и отчество…
– Ты дочери её что-нибудь сказала о своей тревоге?
– Только посоветовала отпроситься с педсовета. 
         Но больше им не дали поговорить. Харитину позвали, её всегда звали  односельчане, особенно старожилы, когда случалось горе, или что-то из  рук  вон странное. Прибежавшая женщина сообщила, что вынули из петли «мать  учительши». Предположила причину произошедшего: в магазине  продавщица оскорбила пожилую женщину подозрением в воровстве. Но  воровства никакого не было, просто женщина взяла с полки баночку  майонеза и стала в очередь за хлебом, который ещё не разгрузили. А  майонез – это же дефицит, может и не достаться, если не взять.   Продавщица же, не слыша и не желая слышать объяснений, начала стыдить, упрекать, почему та не рассчитывается за майонез. Значит – украла. Для  человека, жившего на заработанную копейку и в жизни не взявшего ничего  чужого, услышать подобный упрёк – хуже смерти. Не смогла остаться  жить  после таких слов мать и бабушка. Как она теперь посмотрит в глаза людям?  Пришла домой, села на табуретку в прихожей, стянула платок с головы,  оставила на шее, но повернула узлом назад, зацепила за ручку закрытой  двери и навалилась на платок вперёд. Безжалостные слова, бестактность  и   непонятная ярость продавщицы перечеркнули всю бескорыстную жизнь  труженицы, результат – нелепая смерть…
         Харитина не отпустила Ольгу домой, попросила помочь вымесить  тесто, нашла и другую работу, да Ольга и не могла остаться одна после такого события. Они долго говорили в ночи, не зная, что это была их   последняя беседа. Лампадка мерцала у иконы, а слова Харитины, словно  плеск воды, успокаивали, заставляли думать, принимать решение.
 – Принимать решение всегда трудно, а в таком вопросе особенно. Да и  какое решение? Ты не понимаешь себя, даже боишься. Бояться не надо. Бог – Вера, Свет, источник Добра. Ты, встретив взгляд обречённого человека,  испытываешь сострадание, хочешь сделать что-то доброе, чем-то помочь. Я  видела среди твоих книг и книгу Балашова «Похвала  Сергию», понимаю,  почему ты ищешь ответа в ней.               
 – Балашов пишет, что Варфоломей видел отсутствие выражения в глазах, а  в зрачках, в самой их глубине, – пустоту.
 – А ты?
 – А я? – Ольга приподнялась в кресле и придвинула лицо к Харитине,  которая лежала на кровати, стоящей рядом… 
Она не договорила фразу, опустив голову, расплакалась. Харитина поняла  причину слёз, она сама знала, что жить ей осталось совсем мало, а  теперь  это поняла и Ольга.
 – Тебе надо поговорить со священником, рассказать всё на исповеди, а я  тебя подготовлю. И ты верь, сам Господь тебе подскажет, даст знак.   
         Женщины  долго говорили о Боге, о причастии, о том, как  подготовиться к нему. Своего храма в селе не было, но Харитина знала о  готовящейся в школе экскурсионной поездке в Топловский монастырь, о  том, что Ольгу пригласила подруга в гости в Кодыму, что под Одессой. Так  что обстоятельства для Ольги складывались удачно.
         Но пробуждение для обеих было печальным: не смогла подняться с постели Харитина утром. Два дня затем терпела уколы, а лекарства  принимать не хотела. Дескать, травкам верит больше, с их помощью  прожила более девяноста лет. Но на третье утро старушка не проснулась,  потух маячок, к которому всегда находила дорогу Ольга. Похороны были  тихими, но многолюдными. Любили в селе бабушку Харитину, всю жизнь  она стояла на страже добра.
   
         Весна выдалась дождливой, туманной. Ольга ждала конца учебного  года. Подруга звала  в Кодыму погостить, в письме подробно описывала  окрестности, лес, квартиру, что всё это захотелось увидеть. А сейчас так хочется уйти домой и в выходные погулять по побережью.
 – Мы Вас ждём, Ольга Игнатьевна, не забыли? Открытый урок у Марьи  Ефимовны. Вот-вот звонок будет – пойдёмте, – услышала она голос  коллеги, быстро отложила письмо и отправилась на открытый урок.
         Ничего не хотелось записывать, поэтому тетрадь осталась не  открытой, Ольга обводила рисунок на обложке, слушая голос ведущей урок: «Николай Алексеевич Некрасов и Тарас Григорьевич Шевченко верили в  великое будущее народа… «Ясной» видит Некрасов дорогу, которую  народ  проложит в своё будущее. «Вольной и святой» называет  её  Шевченко…».  Ольга почувствовала взгляд на себе, подняла свой навстречу. Пальцы  похолодели, она прижала обеими руками ручку к тетради: на неё смотрели  «те» глаза, словно изнутри по радужке серых глаз просвечивались белые  крапинки, как оттиск  печати на бумаге. Ольга не пропускали теперь ни  одного движения, ни слова учительницы. На разборе урока нашла самые  лучшие слова, отметила удачные моменты сопоставления «Железной  дороги» Некрасова и «Исайи» Шевченко. В конце «разбора  полётов»  отметила, что и конец недели, и урок последним поставили в  расписании, а  всё удалось прекрасно.   
 – Но вид у вас усталый. Всё в порядке со здоровьем?
 – Да всё в порядке. В выходные отдохну, отосплюсь. Дети дома ждут, муж  с рейса вернулся, пойду «отдыхать» – пошутила Мария Ефимовна.
         После уроков Ольга сразу отправилась побродить по окоёму, прошла   на Черепаший мыс. Море штормило, било в скалу, на которой стояла  беседка. Нежная вибрация скалы проникала в руку, и они теперь  вибрировали вместе, отвечая на удары волн. Волны били о выступ скалы  так сильно, что разбивались не только в мелкие брызги, а в водяную пыль,  которая оседала на руку, на одежду. Ольга смотрела на противоположный  берег залива. Там когда-то жила её любимая Харитина, домик так и  стоит  у  уютной скалы. Интересно сохранили её комнату? Солнечный лучик всё же  высверлился через тёмные низкие сплошные тучи. Тонкой полоской по лучу заиграла радуга. Она чуть расширилась на мысе и уткнулась в скалы,  словно  в плечо. Дивное мгновение закрыли заклубившиеся тучи, но в памяти  прозвучали слова: «Господь подскажет, даст знак». Знак? Да, она поедет в  Кодыму, обязательно пойдёт в Храм и там поговорит со священником. Ольга успокоенная пришла с прогулки. Но ночь, вернее сон, вновь встревожил, и  она ждала понедельника. В понедельник сразу подошла к Марии Ефимовне,  спросила, какую литературу та использовали при подготовке к уроку, и  незаметно завела разговор о предстоящих праздничных майских днях.
Мария Ефимовна ответила, что, к сожалению, для неё подготовлена  «праздничная» работа у свекрови. Муж пообещал матери привести сноху  побелить в доме.
 – Не надо ехать! – решительно сказала Ольга, затем, смутившись, добавила,  что видела плохой сон, лучше прислушаться к этому сну.
Она не стала говорить Марии Ефимовне, что во сне видела её стоящей на струганных досках, что с них та собиралась выпрыгнуть из окна, чтобы не  остаться на какое-то собрание, что всё-таки выпрыгнула, и её порывом  ветра бросило в чёрную яму. Ольга только убеждала и просила не ехать  в  этот раз. Мария Ефимовна отвечала, что попробует убедить мужа поехать  белить в доме в другой раз. Так они и расстались. 
        Праздничные дни пролетели, всего месяц работы разделяет теперь  подруг от встречи. Настроение прекрасное. Ольга на ходу расстегнула  плащ, вошла в учительскую…
        Мария Ефимовна смотрела на неё с портрета, окаймлённого чёрной  траурной лентой. Слёзы моментально заполнили глаза Ольги, сквозь них она видела коллег, стол с конфетами и повторяла: «Я же просила не ехать, я же  просила…». Ольгу стали успокаивать. Оказывается, они знали о последнем  их разговоре: Мария Ефимовна поделилась с одной из учительниц, сказала,  что не хочется ехать, но муж только посмеялся над предчувствиями. 
        А случилось так: все праздничные дни лил дождь, а ночью хорошо  подмораживало. В гололёд машиной управлять непросто. На одном из  поворотов занесло, колесо наскочило на смёрзшийся комок грязи, машину  подбросило, и она полетела под откос. После поездки в гости домой возвратились только  муж  с  сыном, оба  покалеченные  в  аварии.
         Получив отпуск, Ольга сразу уехала к подруге в Кодыму. После  рассказа «о  глазах» они отправились в дом священника, тот и дома принимал прихожан. Разговор был долгим. Отец Владимир расспрашивал  подробно, особенно его интересовали ощущения Ольги во время  неожиданных встреч со взглядом. Вместе вспоминали другие случаи,  описанные в книгах. А когда Ольга рассказала о радуге, то подруга  вспомнила, они ехали семьёй в своей машине вдоль низкой радуги сорок  минут. Ехали в Кодыму, когда были полны сомнений, меняя место  жительства. И опять Ольга вспомнила слова: «Господь подскажет. Даст  знак». Отец Владимир посоветовал в молитвах обращаться и к Сергию  Радонежскому, тем более, Ольга выбрала Его себе в наставники. Сказал, что  бояться не надо. Лучше подходить к человеку, разговаривать с ним. Избежать неизбежного нельзя, но отсрочить можно. Священник принял покаяние, причастил Ольгу, благословил в обратную  дорогу. Когда Ольга спросила, а нельзя ли устранить молитвой эту способность «видеть смерть» тот, помолчав, ответил: «Бог даёт испытания по силам, но сначала даёт эти силы. Думай, молись.  Ангела - Хранителя  в дорогу»  –  перекрестил трижды, отпустил.
        Возвращалась Ольга домой успокоенная.Решила отпуск посвятить поездкам по святым местам Крыма, а начать с Топловского монастыря.