День Поэзии. 9, 10

           9
Татьяна, поведя прекрасным оком,
Всем видом откровенно говорит:
«Ах, вы поёте только о высоком
В любви и  страсти, господин пиит!
И не грешите даже ненароком,
Хоть у соблазнов совершенный вид.

Куда уж нам, убогим прихожанам
Той церкви, где осанну вам поют».
И в зал взглянула, что святая Жанна,
Готовая увлечь окрестный люд.
(Святую эту, впрочем, окаянной
И ведьмою признал  святейший  суд).
И начала Задорная Татьяна
Производить страстям своим салют.

Она опять горела и кипела.
А голос, словно колокол, звенел.
Святая в ведьму превращалась смело,
Пуская  в Иванова тучу стрел
Тем, что живописала зовы тела,
Переходя заявленный предел.

Люби меня! – Татьяна восклицала. –
Сожги меня, как Жанну, на костре!
Вонзай в меня стилеты и кинжалы!
Терзай меня всё резче и острей!
Обыденных страстей и слов мне мало –
Предпочитаю страсть богатырей!

Клянутся мне, а холодны, как рыбы!
Хотят любви, а немощней детей!
Желают получить всё «за спасибо»
И выглядеть архангелов святей.

Потом о благородстве разразиться,
А в женщине  найти пороки лишь.
Как будто ты – гетера, он – патриций,
Ты – ниже пола, он – превыше крыш…

Тут зал сразило.  Дамы  ликовали,
Припомнив дни восторгов и стыда.
Раскрепостившись, как на карнавале,
Простили все нападки  господа.

Народ бурлит, Татьяна замолчала.
Четвертый час свидания идёт.
И вот поэты просят «помощь зала» –
Не скажет ли чего и сам народ.

Тут вскакивает бойкая матрона
И Виктору вещает в до-мажор:
«Король поэтов, вы достойны трона!
Вот наш сегодня модный приговор!»

Другая дама сходит по ступеням
И  в тот же адрес произносит речь.
Рифмованную. В смысле, все мы ценим
Ваш дар и обязуемся сберечь

Вам верность… А за нею прётся дядька.
Сам Бульба –  только оселедец сбрит –
И Ольге говорит: «Ты, дочка, сядь-ка!
А я спою – ну, самый аппетит!»

Казак поёт. Без слуха, но ревуче!
Тут дружно поднимается «Соран»
И, Ольге помахав на всякий случай,
Уводит всех их как бы капитан.

            10
Вот ждут автобус  гости из СОРАНа.
Их пятеро  (у прочих тут дела)
Три женщины. Одну зовут Оксана.
Она и разговор здесь начала:
– Мне кажется, мы вышли очень рано,
Высокомерно, вроде, и со зла.

Конечно, все устали. И к тому же
Конец был безобразный.  Только я
Как будто угодила прямо в лужу,
Когда пошла вся эта толкотня.

Мне неудобно. Нам стихи читали,
А мы… – Да брось ты эту канитель!
 «Читали»! Я не слышала вначале
И половины. Вышла та мамзель

И что-то там такое прошептала…–
– Да нет, Марина, больно ты резка.
И я, конечно, понимала мало,
Но слушали-то мы издалека.

А Ольга, вправду, добрая, как мать им,
Поэтам местным. Ну а мы… – Опять
Ты за своё! Давай пойдем заплатим
Ей за труды! – Да  что тут понимать! –

Вскричал мужчина, раздраженный с виду. –
Она бездарна, только и всего!
И нацепила белую хламиду!
Какое неземное существо!

– А почему «бездарна»-то, Василий?
Скажите нам, ведь вы такой знаток, –
Спросил молчавший. – Ах, вы мне польстили.
Любезный Игорь!.. Я не помню строк,
Но всё звучало в самом пошлом стиле,
Язык был удручающе убог.

К тому же эта сельская «мамаша»
Стихи читала, словно протокол.
Нам подавались здесь  лапша и  каша.
И вы острите! Я, простите, зол.
Давайте текст – я докажу, что ваша
Улыбчивость не только мне укол.

– Увы, Василий, текстов не имею,
Но я сужу обычно лишь по ним.
А что ж вы в зале не связались с нею,
Не доказали всем?..  Нет, мы сидим,–
Когда порой несут нам ахинею, –
И хлопаем… Обязывает "грим"?

– Какой там «грим»! Я, помните, не хлопал.
Я не меняю каждый раз ролей
И в гриме театрального холопа
Не выступаю, хоть меня убей!

Хоть посади пред очи президента,
А он произнеси – мне лично – речь,
Я не зайдусь в ответ  в аплодисментах…
– Такое сердце надобно беречь!

Давайте  всё же милых женщин спросим.
Вот вы, простите, то же берегли
Свои … ладони? А зовут вас? – Фросей.
Я Ефросинья. Так уж нарекли.

Я тоже деревенская, пожалуй,
Хоть прожила полжизни в Городке –
И можете считать меня отсталой, –
Но от поэтов местных вдалеке.
А как я здесь?  – В автобусе пристала…
Не хлопала? – Я тоже не лакей,

Чтоб ликовать по барскому приказу,
Хоть мне Петрова в общем-то близка.
Но что-то не понравилось в ней сразу.
А что – не понимаю я пока.

– Ну, вот, – сказал Василий, – для итога:
Мы все едины…  ( Игорь, вы не в счёт!)—
Петровская поэзия убога
И хлопал ей из вежливости тот,
Кто смыслит в ней, увы, совсем немного…
Но что же наш автобус не идет!?

Давайте, что ли, вспомним Иванова.
Уж этот-то, вас, женщины, потряс?
Ну, кто, как говорится, «просит слова»?
Наверное, начнем, Оксана, с  вас.