Возвращение

        эпилог

Родные места. Так мучительно сладко.
На взгорке все те же березка с сосною.
Прижался щекой незаметно, украдкой.
А в воздухе явственно тянет весною.

Вот кто - то ногой прижимая дощечку,
Скрипит хорошо разведенной ножовкой.
«Толян, это ты? Дорогой, вот так встреча!»
 Потом обнялись по мужицки неловко.

«Спокойно, «дружбан» – у меня все в ажуре»!
Два раза я щелкнул своим «дипломатом».
Глаза от волнения Толя зажмурил,
Да как разразился затейливым матом.

На  «кОзлах» устроили мы «сабантуйчик».
Собака его нашей, местной породы
У Толиных ног приютилась «на случай»
«Ну, что, дорогой мой, давай за СВОБОДУ!

Я жив, слава Богу, чего желать боле,
По нынешним меркам и это не мало.
А вы, расскажи, как тут жили на воле?
Мне так, вас родные мои, не хватало!»

И враз будто ветром холодным подуло
С арктических, злых, ледяных океанов.
«Как жили?» - у Тольки задвигались скулы –
«Про жизнь – не найти тебе слов окаянных!»

«Одни далеко, а другие на зоне
Положенный срок до звоночка мытарят.
А годы летят. Водоемы бездонны.
И эти потери до срока нас старят.

И я удивляюсь порою – как мало
Осталось друзей и как век наш короток».
Молчим. Толя режет копченое сало.
Цепляет за хвостики узкие шпроты.

«А как там Серега? Все с Нинкой воюет?»
« Не видишь, кропаю я крест для надгробья.
Ему на могилу. А Нинка тоскует.
Все ходит и ходит к  нему по сугробам».

«А Вовка?» «Что Вовка? Опять рецидивы.
Вот матери старой за что наказанье?
Ну выпил – подрался. А нынче сидит вот
На нарах в СИЗО и дает показанья».

«А помнишь Валерку? Такой же - веселый?
С улыбкой приклеенной будто навечно».
«Конечно же помню. В сарае висел он.
Потом нам с одра улыбался сердечно»…

Не скоро мы с другом давнишним расстались.
С теплом на душе и конечно же в теле:
«Родные совсем меня, видно, заждались.
Наверно  глаза все в окно проглядели»…

Стремглав свечерело. На скользкой дороге
Меня ослепили, вдруг, встречные фары.
Осколки. Кювет. Непослушные ноги
И потные спины ребят санитаров.

Последнее помню – асфальт полу мокрый
И длинный тоннель с чистой белой стеною.
В глаза поглядел озабоченный доктор
И тихо лицо мне накрыл простынею.