Неоконченная поэма

Ангельский голос плоти
Заставляет увидеть мир.
Будто кто-то стекло помыл,
Вытер пыль с телевизора
Или протёр очки.
А потом напишется стих.
И получишь. Свою порцию.
Похвалы и тычки.

А подруга приедет и скажет:
«Ты бы лучше ходила в бассейн,
Чем на свидании с каждым,
Кто поманит тебе в кусты».
А ты будешь сидеть и думать,
Что ответить и как сказать,
Что ты не дизайнер по интерьерам
И главное – с кем, а
не какая кровать.

Или вовсе её отсутствие.

А главное всё же присутствие.
Мужской энергии ян.

Или как там она
правильно называется?

Иногда и под деревом,
Ох, хорошо получается.
А хуже всего там, где неудобный Советский Союз.
Нет уж, правда,
Лучше хороший куст.

Впрочем, их вырубили совсем.

И теперь стоишь под деревом,
Открыта всем.
И думаешь только о том,
Чтобы сын не прошёл мимо.
Или его друзья,
Или подружка Лэна.
Вот бы была картина.

Так в школе соседней у нас
Рассказывали про училку.

По математике,
С кем-то она отъ*блась.
В парке. На старом пне.
«В такой неудобной позе!»

Но, может, по летним дням
На ней хотя б было платьице?
А то по зимнему времени – штаны.
Совсем неудобно встречаться.
Приходится наклоняться.
И шапка сползает
С затылка на лоб.
Ну да бог,
Или Аллах? –
С подробностями бытия.


Видно, такая судьба.
А вам бы смеяться.

Как будто сами

Нежитесь
На королевских кроватях.

А может и так.
Только ведь иногда

Иван-дурак
(или Рахим-дурак?)
Бывает лучше царя.
Потому как
Молод, крепок, силён.
А если ещё и влюблён?

Так вот сижу и пишу.
А он не смог дозвониться.
Выключила телефон,
Коварная я девица.
Чтобы не мешали спать

Поклонники пришлых дней.
Один – так ещё в тюрьме.
А нынешний вышел уже.
(На воле он третий год.
И так хорошо ****,
Скажу по секрету тебе,
Не для разглашенья стране)
Третий – тот по ночам
Работает как таксист.
Сам на себя.


Четвертый – совсем тупой.
Может быть, вычеркнуть, а?
Вот. Вместо того, чтоб ещё
Разок на свиданье сходить,
Сижу, понимаешь, я,
Стихи спешу настрочить.
Поймать, пока есть, настрой,
Выстроить строчек строй,
Насмешливый и живой,
И поделиться с тобой.
И с него ещё, и с ним.

И с Бахтияром самим,
Который занудством своим,
Недаром искусствовед,
(Пусть, кстати, научит меня,
 В каком случе «с»
Пишутся две, а не одна),
Подталкивает писать
Для иллюстраций ему.


А мне уже не на чём.
Тетрадка закончилась.
А в магазин сходить –
Ведь это ж такая лень.
Уж лучше еще один стих.
Хотя б про вчерашний день.
Ноябрьский тёмный денёк.


Тогда такая хрень,
Не знаешь каким концом
Воткнуть её можно в стих.
Но, слава бог, к ночи
И дождь, и ветер утих.
И стало совсем тепло.
Конечно, для ноября.

И потому позвал
Он на свиданье меня.
По-творчески. «Под кустом».
Выбрал берёзы ствол.
«Ты посмотри!» – сказал.
«Будет, что вспомнить потом»,
Угу. И внучкам что рассказать.
А то бы без того никак.
Взрослые дети уже. Балдеют!
Гуляет мать. Ладно.
Не плакала чтоб.
Да не просила чего.
Ладно. О грустном потом.
Лучше добавить вот что.

Бабушка у меня. Была.
Как что у всех.
И мне рассказала она
Под старость. Почти что под смерть.
Кое-то о любви.
Не к дедушке моему,
А к некоему мужику.


И вот представляю я,
Как стану такой каргой.
И внучки вокруг меняя
Будут сидеть гурьбой.

Им что-нибудь расскажу.
О чём-нибудь промолчу.
А если мне поведёт,
Книжку на стол положу.
Тоненьких томик стихов,
Толстенький томик – роман.
Кто же там разберёт,
Правда где, где обман?
Вроде бы правда всё.

Только, когда перо
(Шариковой ручки стержень)
Берётся марать бумагу,
Является всякая шняга
На память останется перстень.
Стекляшка цвета рубина.
Если не потеряется,
Как уже серёжек половина.
Теряются, ломаются, бьются.
Быстрей, чем колготки рвутся,


Те, что по сорок den.
Но у подружки совсем
Другая ситуация.


Колготки рвутся в первый же день.
А колечки, серёжки и прочая
Умеют накапливаться.
Сложилось за тридцать лет,
Чего только там нет!


Не придёт дважды
В одном и том же.
А мне не завидно.
Я люблю побольше,
Покрупнее украшения –
Более смелое решение.
А одежду подбирать –
Всё никак.
Вот у другой подружки скульптор.
Он мастак!
Одевает её так красиво.
Это же залюбуешься. Диво.


И вроде бы всё повседневно
И всем доступно.
Однако же так приятно.
Смотреть уютно.
И наслаждение есть для взора.
Тот цвет приятны (бордовый),
А то узоры.
(Тот самый, фирменный.
Огурец. Лиу Вюиттон, что лИ:)
Надо бы уточнить
У самой, у Оли.


Да только скажет ведь,
Что не знает.
Это Валера
В таких вещах понимает.
Надо бы съездить
К ним в гости.
И стихи почитать.

(А это идея).
А то всё никак –
Холодно на дворе.
И так этак лет пять или шесть.
Нет! Скорее всего, четыре.

А герой-то – любовник всё спит.
Пока я пишу этот стих.
Умаялся на работе.
Пусть ему снится сон.
А я принесу телефон.
И позвоню на домашний.
Оле. И, может, Наташе.
И почитаю стих.
Энтузиазм не утих
Пока что.

А блеклое утро в окно.
Смотрит. Ноябрьский день.
Тринадцатое число.
И воскресенье.
Лень.
Встать и заняться бытом.
Лучше побыть ШИИТОМ,
Не очень-то зная,
Что слово это вообще означает.

Перечитала сама.
Вроде бы складно. Забавно.
И интересно.
И, вроде бы, как у Бродского.
Не очень сравнение дерзкое?