Три дамы

       

В каком неизвестно месте.
Без особой причины
Сошлись три прекрасные дамы
И стали друг другу врать.


Одна из них, самая яркая,
С кожею цвета персика,
Запустив свои острые ногти
В шелк смоляных кудрей,

Твердила, что всем довольна
И ни о чем не жалеет,
И ничего не желает
В жизни своей менять.

Но о другом кричали
Серебряные с позолотой,
Жестокие, словно иней
на первом цветке, глаза.

Они кричали о детстве,
Где были талант и воля.
И грезы о дальних странах.
И вера в свою мечту.

Давно пролетело детство.
В талант потеряна вера.
И не хватило воли
Добраться до дальних стран.

Но видеть никто не должен
Растаявшие надежды,
Смытые серыми буднями,
Как акварель дождем.

А значит надо быть твердой,
Чтобы самой поверить
И всех убедить, что счастливей
Женщины не найти.


Вторая дама, цветущая,
Встряхнув волосами медовыми,
Медленно гладила кольца
На тонких белых руках.

Она грустила о том, что
Нет в ее жизни мужчины,
Который был бы достоин
Доверия и любви.

Но губы дрожали, помня,
Того, кто давно и жадно
Украл и любовь и нежность,
Оставив лишь холод и боль.

С тех пор, словно в брошенном доме,
В сердце темно и жутко.
И нечего взять оттуда.
И жить в нем совсем нельзя.

И как бы оно не билось,
Пустое бедное сердце,
Лишь разбивало надежды
Тех, кто пришел потом.

Но даже себе невозможно
Сказать, что любить не можешь.
А значит пусть все считают,
Что нет достойных любви.


Третья дама, беспечная,
Растрепав свои легкие волосы,
Что цветом похожи на пепел,
Еще не успевший остыть,

Смеясь и немного капризничая,
Жаловалась на мужа,
Который прост, как отвертка
И не читает стихов.

И только душа кричала,
Что помнит о той ошибке,
Которую совершила
Когда-то, давным давно.

Помнит, как плакал мальчик,
Любивший стихи и песни,
Но больше всего на свете,
Любивший ее одну.

Но все твердили, что в жизни
Важнее сильные руки,
Широкие крепкие плечи,
А лирика не при чем.

И что же теперь остается?
Только шутить и смеяться,
Пряча от пристальных взоров
Усталость зеленых глаз.


День пролетел незаметно.
И разошлись три дамы.
И каждая уносила
Грустную тайну свою.