В гостях у Есенина

Я был в местах, где гений зарождался,
Где он вкушал прохладу рос,
Пейзажем чудным  любовался:
Реки, холмов, берёз!

Вдыхал в раздолье свежесть ветра,
Тот взгляд на длинные верста.
И наш, что нынче  в  километрах,
Читаем мы с его «холста».

Как хорошо в селе, и небо чисто!
Тишь нарушают крики  воронья.
На берегу скучает пристань,
Ждёт при швартовки корабля.

Ока течёт так безмятежно!
Всплеск рыбы в гонке за мальком.
Жаль что поэта в полосе прибрежной
Никто не встретил стариком.

Что потянуло, позвало?
Желание сменить картины?
Но там, где реками вино,
Погряз поэт в «зелёной тине».

Других послушать, показать себя.
Азарт  всеобщего признанья.
И радоваться, как дитя
Держа стихов своих изданье.

Поля с уборкой урожая
Подсохли в золотистый  цвет!
Здесь он бродил косой играя,
Ушедший из крестьян поэт.

Перо в руке- другое дело.
Бежит за мыслью нагоняет.
Уже закат, уже стемнело,
Оно ж в чернильницу ныряет.

Он видел то же, но не так.
Он слышал то же, но иначе.
О том писал, не упустив пустяк,
Который не заметит зрячий!
 
Я  мысленно увидел у ограды
Старушку в том же шушуне.
Она в сомнениях, но рада.
Сын обещал вернуться к ней в письме.

Смотрю на домик, средь берёз.
В нём народили и растили
Того, кто лирой превознёс
Красу страны своей - России.

Иду тропинкой «полысевшей»,
Невольно вспомнив Пушкина слова.
Да, плагиат, но не сказать успешней
«Не зарастёт народная тропа».

Таланту, данному от Бога,
Достался не роскошный быт.
Та простота уже с порога
Мне наперёд так говорит.

Таким был век, так жили люди.
Но наш герой не «крепостной»,
Он был крестьянином по сути,
Но вот судьба была иной.

Какими б странствия не были,
Не соблазняли города,
В телеге по грязи, по пыли,
Он возвращался вновь сюда.

Как не дошёл и в бронзе замер
У золотой бревенчатой избы.
Споткнувшись, наступил на камень,
На нём  поклонников цветы.

Вокруг кустарники, деревья.
К какому не шагни- его герой.
А нам, строка начальная творенья,
Цитатой стала вековой!


Я прочитал тот стих про пса -
«Дай, Джим, на счастье лапу мне».
Смотря Есенину в глаза,
Оставшись с ним наедине.

К нему идут уже давно.
Для русского же человека
Здесь золотое рождено руно
Серебряного века!

Вот  школа та, где он учился.
(А позже растащил колхоз).
Листом похвальным отличился,
И в дом с Евангелием принёс.

Но всё прекрасно воссоздали.
И если бы не наш поэт,
Мы б никогда не увидали
Тот школьный быт далёких лет.

Вот храм. В нём протоиерей,
В молитве к Господу взывая,
В святую окунул  купель
Дитя, Сергеем нарекая.

И дом священника, и храм
Подростка к Богу привели.
В них приближённость к  образам,
К Надежде, Вере и Любви.

Был вхож, как раньше говорили,
Тот маленький «монах».
Как  счастлив был когда звонили
Колокола в его руках!

Уже став взрослым и Поэтом,
Духовной связи не забыв,
Из далека он слал конверты,
Должно быть, их перекрестив.

Вот дом усадьбы с мезонином,
Уже музей с недавних лет.
Хозяйки, ставшей прототипом,
Сказавшей ласковое: «Нет!»


И это он во время смуты
Спас от разрухи её кров.
Иначе бы лежали груды
Отметиной большевиков.

Портрет огромный возле сцены,
Его проникновенный взгляд,
Его стихи - ему премьеры
По Константиново звучат.

Я возвращаюсь, горд собою.
При этом кажется, затих.
Я ж, воплощённою мечтою,
Пишу есенинский свой стих!