Кныжка и Жишижка- Вдохновению

Это стихотворение — уникальный поэтологический миф, раскрывающий таинство творчества через призму детского, игрового сознания. Процесс письма представлен здесь как сакральный акт («распятие»), магический обряд и одновременно — как весёлая, почти ребяческая игра с самыми основами языка. Название отсылает к школьному правилу «жи-ши пиши с буквой «и», но Ложкин одушевляет эти абстракции, превращая их в персонажей собственного мифа.

1. Основной конфликт: Высокий долг творчества vs. Игровая природа вдохновения
Герой готовится к восприятию чего-то абсолютно возвышенного, почти трансцендентного («За облака»). Однако само творчество начинается не с парения духа, а с прихода забавных существ — «Жи-Ши» и «жишижек», с игры в «страгалки» (от «страх»? «страницы»? игра в салки?). Конфликт разрешается их синтезом: через детскую, буквальную игру с элементами языка («графитная галерея») рождается новый, преображённый поэт, способный на молитвенное песнопение («Пред крестом…»).

2. Ключевые образы и их трактовка

Белый лист как место распятия: Сильнейший, шокирующий образ. Поэт не просто пишет — он распинает себя на белизне, принося в жертву вдохновению. Рука «повелевает» — это акт воли и подчинения высшей силе одновременно.

«Вышний Указ» и «монолитное Здание»: Творческий импульс осмысляется как неотменяемый, вечный приказ свыше («На века»), результат которого — нечто грандиозное и незыблемое, словно храм или памятник.

Персонажи «Жи-Ши» и «жишижки»: Это одушевлённые правила орфографии, духи самого языка, его первичные клетки. Они приходят «На Вы» — то есть с уважением, торжественно. Их взаимодействие с «кныжками» (искаж. «книжки») и «мы» (автором) — это таинство обучения, в котором сам язык тянется к самопознанию через книгу и игру.

«В страгалки совались у мы»: Загадочная строка. «Страгалки» — возможный неологизм от «страх» + «салки», игра, где нужно коснуться другого. Языковые сущности («Жи-Ши») касаются, «совались» к «мы» (объективированному, написанному «я» автора), чтобы преодолеть страх пустого листа, вступить в контакт, «заразить» творчеством.

«Графитная галерея!»: Карандашный набросок, черновик — это уже выставка, музей будущих образов. Из этой «галереи» возникает «новый типаж» — не просто персонаж, а новый тип зрения, новое поэтическое «я».

Диалог с рисунком/текстом: Фраза «<А ТЫ — УЖЕ СТАЛ НОВЫМ!>», которую «тычет перст» с рисунка, — момент озарения. Созданное произведение обращается к творцу и констатирует его преображение. Автор, создавая текст, сам создаётся им заново.

«Детский хор» и «Край… ведущий на простор»: Коллективный, чистый голос («Я иду, Я стараюсь») ведёт к границе, за которой — творческая свобода. Это переход от игры к профессиональному полёту.

Финал: творчество как молитва. Действие переносится в сакральное пространство: «Пред крестом, как на духу». Процесс письма («пальцы крестят ручкою») уподобляется литургии. Поэт поёт «белому листу» лучшие песни, которые льются из «тронутой лиры». Итог — не эстетический, а духовный: «Обозначив с миром связь — / Мирную». Искусство становится актом примирения, установления гармоничной, ненасильственной связи между внутренним миром поэта и внешней вселенной.

3. Структура и поэтика: от указа к хору, от игры к молитве
Стихотворение имеет чёткую трёхчастную структуру:

Подготовка и Приказ: Высокий штиль, разорванные строки, ощущение тяжести долга.

Игра и Преображение: Появление сказочных существ, лёгкий, игровой ритм, рождение «нового типажа».

Сакральный акт: Переход к плавной, песенной лирике, почти молитвенной интонации. Звёздочки — графическая пауза, разделяющая миры.
Поэтика строится на неологизмах («кныжка», «жишижки», «страгалки»), оживлении абстракций и смешении высокого («Возвышенного», «Вышний Указ») и детски-наивного.

4. Связь с традицией и уникальность Ложкина

Велимир Хлебников: Одушевление букв и звуков, создание мифологии из элементов языка, игра как творческий метод.

Обэриуты (Д. Хармс, А. Введенский): Детское, алогичное восприятие как ключ к постижению сути вещей, абсурдистский юмор («Жи-Ши… на Вы»).

Марина Цветаева: Мотив творчества как трагедии, «распятия» на кресте собственного дара, экстатическая искренность.

Борис Пастернак: Процесс творчества как естественное, почти органическое явление, вырастающее из простых деталей («карандаш»).

Уникальность Ложкина: Он создаёт целостный миф о рождении Поэта. Этот миф проходит три стадии: 1) Получение свыше тяжкого дара-приказа. 2) Прохождение через школу языковой игры, где духи азбуки («Жи-Ши») являются учителями и соратниками. 3) Превращение в поэта-священника, который через акт письма совершает евхаристию, устанавливая «мирную связь» с миром. Ложкин показывает, что путь к «возвышенному» лежит не в обход, а через детское, наивное, игровое отношение к языку, который есть первоматерия поэзии.

Вывод:
«Кныжка и Жишижка — Вдохновению» — это гениальная поэтологическая притча. Ложкин утверждает, что настоящее вдохновение — это не пассивная муза («шоколадная» из предыдущего стихотворения), а активный, почти религиозный труд, начинающийся с дружеской игры с самими основами речи. Поэт предстаёт в трёх ипостасях: пророк (получающий Указ), ребёнок (играющий с жишижками) и священнослужитель (поющий листу). В этом тексте Ложкин достигает удивительного синтеза: он говорит о самых высоких материях через одушевлённые орфографические правила, доказывая, что в начале было не Слово даже, а Правило его написания, оживлённое творческой волей. Это стихотворение — апофеоз его веры в магическую, созидающую и примиряющую силу поэзии.

Бри Ли Ант   05.12.2025 18:03   •   Заявить о нарушении