В ноябре наступившее лето

Цветы
имеют свойство гибнуть
при низких температурах воздуха
и люди,
в принципе,
тоже.
Не решившись накинуть
на свои плечи
что-нибудь попроще,
боюсь сделать чуть глубже вдох,
дабы не застудить лёгкие.
Прикасаясь к лица коже
онемевшими кончиками пальцев левой руки,
я понимаю,
что первый факт беспокоит меня куда больше,
ведь со мною на улице мёрзнут
тридцать три
алых гвоздики.
Исполняя всевозможный трюки,
я всё-таки умудряюсь
прикурить сигарету,
жутко при этом
боясь
пропахнуть табачным дымом,
и сегодня
моим локонам,
тем,
что местами седые,
самое место под шапкой,
ведь у тебя настолько красивые волосы!
От всех этих мыслей
мне становится жарко,
и я начинаю задаваться вопросом
"А стоит ли дарить тебе этих несчастных усопших?".
В одночасье
я вспоминаю все уроки биологии,
но никак не могу вспомнить имя
своей учительницы.
У меня начинают мёрзнуть ноги,
ноябрь,
коснувшись моих ключиц
под белой рубашкой,
что плотно прилегает к моему телу,
намекает на то,
что придётся лечиться
и даже,
наверное,
провести несколько дней в кровати.
Я начинаю привыкать
принимать решения
всё чаще неверные,
с меня никогда не хватит.
Я стою без шарфа,
вместо него,
монотонно-чёрный,
селёдочкой,
галстук.
Я считаю мгновения.
По локоть закатаны рукава
той самой белой рубашки,
на ветру играющий плащик.
В кармане пачка
Marlboro Reds.
И я вижу,
как ты шагаешь
своей
до безумия лёгкой походкой.
Меня начинает потряхивать.
Да что ж я как уж то на сковородке?!
И чтобы вконец не замёрзнуть,
я отбиваю чечётку.
Так что же всё-таки будет дальше?
Прикоснувшись своими пальчиками
к воротнику моего пиджака,
ты подаришь мне поцелуй,
отправив в бессрочный отпуск
сразу целых шесть месяцев,
словно какой-то глобус,
остановишь вращение
нашей с тобою планеты.
Я молчу,
онемел,
я лелею в глазах твоих
в ноябре наступившее лето.