Вечная мерзлота

Был полон дом приезжих и гостей,
Лишь вечер стих,  и солнце встало рано,
От лиц веселых и хмельных речей,
Остался только запах перегара.

Захламлен стол, разбитые бокалы,
И дым от сигарет под потолком,
И на глазах печальных и усталых,
Застыла горечь, мытая вином.

На улице мело белым бело,
Накручивая гребни, вьюга злилась,
И это все куда-то унесло,
И эхом гулким по земле катилось.

Лишь за окном виднелись силуэты,
Чернеющие, быстро мчались вдаль.
И их «прощай» осталось без ответа,
Исчезло все. Но только не печаль.

Хозяин дома закрывает двери.
Садится молча в комнате пустой.
Берет стакан и пьет «Кровавой Мери»,
Потом качает пьяной головой,

Берет сигару, быстро, нервно курит,
Бросает, рассыпая угольки,
Никто теперь уж больше не прибудет:
К чему все это? Горе от тоски.

Поскрипывая досками, по полу,
Бредет едва и шаркает ногами,
К окну, где был и есть собачий холод,
Где сотни тел укрыты под снегами.

Он открывает ставни у окон.
Он открывает дверь, впуская бурю,
Пускай вот этим полнится мой дом,
Пускай содержит жизнь другую.

Закат плывет. Горит и пламенеет,
Янтарным златом, прожигая день.
И в комнату, где все уже не греет,
Спустилась медленная топорная тень.

А со звездой упавшей кончилось мгновенье,
Последний вздох. Последние слова.
Хозяина истошное томленье,
Закончилось, упала голова.

От холода теплее, чем от неба,
Которое нелепо держит солнце.
От голода сытнее, чем от хлеба,
И лучше видно все со дна колодца.