Попытка взгляда во внутрь

   Попытка взгляда во внутрь.

Угрюмый серый снег и скучные дома,
И небо, как истёртая подошва,
Мне давят душу. Это Кострома?
Не Рио, ясно, и до боли тошно…
Я опускаю взгляд, как в глубь зеркал,
Взгляд отражённый, обманув хрусталик,
Нисходит в внутрь, откуда истекал,
В кристаллы мозга, в мыслевые дали,
В предшествия навязчивых идей,
В беспочвенность вердиктов и указов,
В слова любимой, в шалости детей,
В метаморфозы, сплетни, метастазы,
В бессмертие инстинктов, в ДНКа,
Во чрево матери, и вдоль родовой нити
В начало, от которого строка
Зачала новой эры час событий,
И дальше до начала всех начал
В век золотой ведических транскрипций,
Где на младых атлантовых плечах
Младое небо начало искриться,
В былинный град безумцев и святых,
В безвыходность непознанного лиха,
В тот мир, где покрывала все сняты,
От Истины, где нету передыха,
Где каждый шаг заносится в скрижаль,
Любой где возглас ловят летописцы,
Где даже миг зазря истратить жаль,
Где для иконы все годятся лица,
Чуть слышный шорох – будущего гром,
Росинка – океанова предтеча,
Юнец Атон светилом-топором
Строгает перламутровые свечи
Для будущих, погибших ради нас,
Для памяти грядущему потомку,
Для сильных рук и озарённых глаз
И слов, звучащих веще, но негромко.
Всё глубже взгляд в колодце бытия
У истины истоков изначальных,
Источник докармичного питья –
Прапуповина Евиной печали,
Родник вопросов, из которых мы
Произрастаем в поисках ответа
Из предыстории великой чёрной тьмы,
Ещё не отделившейся от света,
Но в ней я вижу: скучный снег, дома
И неба небразильская подошва,
И книжек ненаписанных тома,
И кто-то думает у зеркала о прошлом.

                Львов   07. 06. 95 (з)