Ерохин вспоминает Галактионова

— Галактионов Витя,
районный наш поэт...
В его нелепой свите
ходил я пару лет.

Писал стихи — куда нам! —
что ни строка — обвал...
И трогательно дамам
 он ручки целовал.
Свободная натура,
художник, е-мое!
Ему прокуратура
свое, а он — свое.
Внимала шайка-лейка
ему с раскрытым ртом.

Садовая скамейка
была ему жильем.
Оттуда, слышь, из мрака
летит строка, светла…

Бродячая собака
товарищем была.
И мне она, бывало,
слюнявила щеку,
хоть лапу подавала
не всякому щенку.
Из наших рук подачек
не брал достойный пес.
От комнатных собачек
Он воротил свой нос.
Отважен и неистов,
Стихийных полон сил,
вальяжных медалистов
на дух не выносил.
Завидит — лезет в драку,
поднявши хвост колом...
- Да брось ты про собаку,
о нем давай, о нем!
- ...залижет кровь без стонов.
Уж я его корю!.
- Да что ж Галактионов?
- Вот я и говорю.
Пропал. С концами. Нету.
И — камнем — тишина
В пространство или в Лету
втянуло. Все! Хана.
«Где ж Витины глаголы?» —
Ты спросишь. — Видит Бог,
висит на ветке голой
его стихов мешок,
под ним лежит собака,
навек уже верна...

А мне строка из мрака
сверкает — вот она:

«...СУКУ ЗВАЛИ ЛАСКОЙ...»