Моё понимание

***
Моё понимание счастья –
увидеть из детства мечту –
по полю галопом промчаться,
подолгу смотреть на звезду,
горящую в небе осеннем
в накидке серебряных рос,
исчезнувших в полдень, и звенью
упавших на кроны берёз.


ОТКРОВЕННЕЕ

То ли, правда, мне напиться,
как советует Петров,
и взлететь подобно птице,
улететь за дальний ров,
и усесться на sosновой
ветке с грустью сентября,
подружиться вновь со словом
и, короче говоря,
записать стихотворенье,
распирающее грудь.
Но паскудное горенье
затмевает, и я чуть
не сгорел в погасшем слове.
Серою покрыт золой,
с тучами хотел бы вровень
воспарить я над Землёй...
Но глобальность одиночеств
испугала на заре
беспардонности пророчеств:
свистнет рак, мол, на горе,
вот тогда взлетишь повыше
неизвестности своей.
Ну, а мне бы хоть над крышей
пролететь грустя над ней.
Только пить пустое дело.
Водка – глупость, нет глупей
пьющего. Душа чтоб пела
словно ковыли степей,
надо быть самим собою
трезвым будто соловей,
жить в согласии с судьбою
откровеннее, полней.


ПОГРУЖЕНИЕ

Жизнь беспечного Поэта,
как завзятого бомжа,
тенью тянется по Свету,
где проходит та межа,
за которой одичанье
наступает, и тогда
погружается в молчанье
неизвестности звезда,
отсверкавшая осенней
длинной ночью торжества
перламутровых видений
беспечального лица,
не разбуженного счастьем –
пробежаться по росе
в дни веселого ненастья.
Прокатиться в колесе
обозренья панорамы
не оснеженных ночей,
погружаясь вновь в туманы
грусти каменной своей.


СЛОВНО  ТУЧА

Я грущу как день осенний...
Словно туча в сентябре,
хмурясь, упиваюсь звенью
листьев медных в серебре.

Я смотрю как день весенний,
хохоча закатом дня,
дорожу свободным мненьем,
лишь себя во всём виня.

Становлюсь как день вчерашний
новым светом позабыт.
Но не это всё же страшно,
страшен мой печальный вид.