Ей было восемьдесят пять

Ей было восемьдесят пять.
В бигудях и с ревматизмом,
А так же котом Маркизом
Она жила на соседней улице.
Переходила дорогу в махровом халате
И с потертой кошелкой.
На полках
Хранила лимонное мыло, чай и корицу.
Мыла посуду содой со спиртом
Для экономии.
Душила подушки приторным
Ароматом лаванды.
Под протекающей ванной
Был склад гуталина и баночек из-под килек.
В ее стиле
Было наведаться в лавку к мяснику Генри
И, ничего не купив, как прежде
Два часа ругать цены
и рассказывать последние сплетни.
Она плела кружева, в надежде,
Что они ей приснятся.
Предынфарктная тряска
По вечерам
Её пугала не больше, чем  черная
Дамка соперника в шашках.
Зубы никуда не годились, так что каша
Составляла весь её рацион.
Трудно поверить, что  ОН-
Этот высокий кудрявый полковник
Авиационных войск,
Застывший возле зарослей терновника
На фото около её кровати,
С которым полвека назад они повстречались на паперти,
Когда-то её любил.