Pacifique

Океан присмирел, будто понимал важность вечера. Закат окрасил медной пылью мокрый причал… небо… зеркало воды до самого горизонта…твои щеки… и волосы… И не было никого на свете кроме нас троих. Твоя теплая рука выскользнула из моей. Что ж…
Лодка отошла от берега. Водные усы сначала четкие, а потом размытые и смутные доказывали реальность происходящего. Вот лодка достигла черного силуэта корабля. И он начал удаляться.
Я знаю, все будет хорошо потом, все сложится как надо. И только этот вечер, как заноза, будет напоми-нать мне, что я была жива когда–то.
Все будет хорошо. Но в этот тихий матовый вечер… взошедшая луна и сочувствующий океан знают, что будущее настигло нас и уже не отпустит. Я гляжу удаляющемуся кораблю в спину. Он делает брови домиком и виновато пожимает плечами. А ты?…
А тебе остается лишь грустить и разрываться от невозможности изменить что–либо. В последние секунды в голову лезут самые бредовые идеи: как остаться?!!, как будто не было трех недель, чтобы поду-мать об этом.
Сейчас, мы с тобой, как японские самураи должны хранить лица непроницаемыми, и ни одна жилка не должна дрогнуть. Только бы не закричать и не броситься вплавь.
Медный цвет заката сменился на платиновый, а затем на серебряный. Ночь.
Прощай! Прощай! Прощай!