Светотени, гл. 17

Вот и вечер. Нам опять
Предлагают заседать.
«Председательша» Багрова
В этот раз почти  сурова:

-- Нас девятнадцать  действительных членов:
На элеватор*  отправился Хренов.
    (* Сопровождать зерно, чтобы выкидать его плицей из кузова)
Кворум имеется. Так что начнём.
Все, полагаю, подумали днём,
Чёткие выводы сделаны  всеми,
Каждый пусть выступит строго по теме,
Чётко, ответственно скажет, как он
Произошедшим  у нас возмущён…
Кто просит слова? Кто первый готов?
- Слово имеет Валерий Седов.

- Я к  повестке  собранья.  Вчера мы
Не решили  вопроса  всерьёз:
Будем  слушать  виновников … драмы
Иль  вина их для нас не вопрос?

- Да, - откликнулся  народ , -
Предложение звучало.
- Не прошло! – Теперь пройдёт!
- Не хватало  вновь  скандала!...

- Я говорила, что слушать нет смысла.
Вспомните, что же из этого вышло.
Но, чтобы не было споров пустых:
Кто же за то, чтобы выслушать их?

Шестеро! Мало! Кто против того?
Семеро! Значит, у нас  большинство!
Раз  воздержался  пассив  почему-то,
То перейдём к предложенью Аксюты.
Но говорить – как солдаты в строю!
По  алфавиту я слово даю!

- Я говорил и повторю опять:
За эти вещи надо исключать!

- Двое желают держаться  особо,     (Багрова)
Вне комсомола пусть  держатся  оба!

- Похоже, запрещаются нам прения,
Поэтому я против исключения.
Высокое здесь чувство и нельзя его
Топтать толпой, считаю я, Беляева!

- Считаю, что такой подход опасен.
Куда он заведёт?! Я – против! Васин.

- Я,  Софья  Вейс,  считаю, что нельзя нам
Устраивать  слезливое  кино,
Потворствовать  двум этим хулиганам
Нам, комсомольцам, права не дано.

- Товарищи, я часто был в разъезде
И  плохо знаю, что здесь было прежде,
Не понимаю толком, что и как.
Ни  за, ни против я, Семён Грабчак.

-  Для протокола: Зайцев Валентин.
Я тоже у родителей один.
Меня б вот так кто исключил со зла,
То мама  бы моя с ума сошла.
Как вздумаю про ихних матерей…
Конечно, против!  Я же не злодей!

- Моя фамилия Каверина,
И я не знаю, что сказать,
Но вот в чём твердо я уверена,
Что  сляжет та и эта мать.
И я согласна с Валентином:
Рубить по шеям  не с руки нам.

- Ну, вы, ребята,- сплошное болото!
Разве вот так-то решается что-то?
Слова не дали! Готова статья!..
Против!  Иначе не  Климова я!

--- Что я скажу? Вопрос не проработан.
Казалось бы,  большой отступник  вот  он,
Но мы не знаем  толком ни о чём,
А требуем, чтоб  был он исключён.
Я думаю, что доблестный  Аксюта
Свой  мелкий гнев  с высоким  гневом спутал.
Чтоб  Либензон  до крайностей  дошёл!..
Я  против  -- занесите в протокол!

Я повариха,  но думаю всё же
На  преступление тут не похоже.
Если поженятся - всё ерунда…
- Стоп,  Логунова!  Вы против? – Ну, да.

- Панин, вы тоже жалеете их?
- Что тут неясного? Разве я  псих?!

-- Черёд мой. Так, я – Прошин.
И просто  огорошен.
Три дня не жил на Стане,
А тут у вас … восстанье.

Я думаю, что Жора
Достоин  приговора:
Испортил жизнь  девахе –
Так быть ему на плахе!

- Слушайте,  Прошин,  оставьте  остроты!
За или против? – Не  знаю я что-то.

- Саров,  ответ ваш,  по-моему  ясен.
- Да, наше мнение высказал Васин.

- Видимо, тот же ответ у Седова?
-  Я затрудняюсь… им  нЕ  дали  слова…

- Что ж, мой  черёд  судить о чей-то чести.
Аксюту  обвиняли в мелкой мести.
Я думаю, что это  - мелкий суд.
Виновные пусть кару понесут.
Я, Тихая, но тихих презираю,
В особенности тех, чья хата с краю.

- Василий Чагин?!
- Не привык я так-то…
- Но разве вас не убеждают факты?
- Какие факты? Так шутить негоже.
Мы, значит, эту пару изничтожим,
Поставим им по поведенью двойку,
А их потом не примут и на стройку.
И судим их, как будто «за глаза»*…     (* заочно)

- Но всё-таки, вы против или за?
- Не знаю. Вот судить бы по работе…
А так… да вы им слова не даёте…
Насчёт  ЕГО собранию виднее,
Но я бы всё  же  сжалился над НЕЮ.

-- Что ж, поздравляю  группу с результатом!
Уместен он, пожалуй, в классе пятом,
Для взрослых же недопустимо плох:
В защиту – девять, против четырех!
И четверо – мещанское болото!
Нет комсомольцев  -  только доброхоты!

Нас, четверых, поставили  вы к  стенке
Без всякой политической оценки!
Решали торопливо и слезливо,
Отсюда  -  преизбыток негатива.
К  серьёзному вы были не готовы…
Я думаю, мы соберёмся снова
И уж тогда  - без нежностей и  слёз –
Решим свой политический вопрос. –

Не безмолвствовал народ,
А взорвался возмущённо:
- Ну, уж это не пройдёт!
- Заседать  - так целый год!
- Кто из нас  тут  идиот?!
- Тоже мне нашла резоны!
- Записали в протокол,
Значит, всё – я спать пошёл! –

Огрызалось «меньшинство»:
Мол, посмотрим, кто  кого!
Вот дойдёт до института,
Всем зачтётся эта смута…
Но куратор и  Аксюта
Всё молчали почему-то.

Поначалу наша Алла
Огорошенно  молчала.
Но вдруг крикнула сердито:
-- А собранье не закрыто!...
И прекратите  галдеть  бестолково:
Анна Ивановна требует слова!

-- Да, требую! Давно пора вмешаться!
Пока вы не дошли до демонстраций,
Не стали строить в поле баррикады,
Вам кое-что сейчас услышать надо.

Итак,  я задавать вопросы стану
Тому, кого вы защищали рьяно.
И пусть никто ни  слова не прорОнит!
- Каширин, с кем вы ехали в вагоне?

- С кем погрузили. И вагон  был  полон.
- А ваш сосед? Когда  к вам подошёл он?
- Да многие со мной сидели рядом…
- Но лишь один вам близок был … по взглядам!
Скажите: кто он? Вы давно знакомы?
-  Едва знаком я с этим … «агрономом».

- О чём же  говорили  вы  полночи?
- О музыке, поэзии и прочем.
Не помню точно. Но при  чём тут это?
- А не ругал ли он Страну Советов?
Не говорил ли плохо о народе,
О том, что он отшельник по природе?
- Всё это – злобный вымысел?
- Едва ли!
Вы ж сами всё подробно записали!

- Так, значит, выкрасть мой  дневник
Благословили  вы  кого-то!
И кто же этот грязный шпик,
Который с нами сводит счёты?
А я, выходит, клеветник –
Сам мяч забил в свои ворота!

- Да, друг ваш  отвечать  ГДЕ НАДО  должен.
Но без истерик! Мы ещё продолжим.
Скажите, почему тот факт вы скрыли,
Что вы имели несколько фамилий?
- Ну, этот-то донос и вовсе лживый,
Такое в дневнике ведь не прочли вы!

- Нет, в ваш дневник я вовсе не глядела:
Есть ДАННЫЕ … из Первого отдела*.
        *Отдел института, отвечавший за сохранение секретных сведений, в том числе и  о студентах)
И ни к чему тут запиранья ваши -
Вы ж были на фамилии папаши,
А он был Беккер.
Вы – Каширин! Кто же
Фамилию отцову уничтожил?

«Зал», похоже, не дышал,
А Тамара омертвела.
Вспомнил я наш с нею «бал»
И ее нагое тело,
Тот уютный «сеновал»…
И почувствовал запал:
Криминал так криминал –
И гори всё в свете белом!

- Мой отец давно сидит,
Он  сидит, как «враг народа»,
Значит, сын его - бандит.
Что поделаешь – порода!

Отреклась от  бати мать
И фамилию  сменила…
Ладно, мне на всё плевать,
Дальше я терпеть не в силах!

Всем понятно? Значит, так,
Говорю для протокола:
Забираю  свой  рюкзак,
Ухожу из комсомола!

Покидаю институт,
Без  него  я  жизнестойкий!
Поработаю на стройке,
Там и в армию возьмут.

… А Тамара  ни при чём –
Как была, так есть ДЕВИЦА,
Хоть и были мы вдвоём
И  легко могло  «случиться».

Потому-то я  ей  мил,
Что не стал обычным хамом
И  себя  переломил
На «свидании»  том  самом.

Мне в любви она клялась,
Ничего  ещё не зная,
А теперь я «враг» и «мразь»
И пора бежать с Алтая….

… Ну, бегу искать жильё:
Далеко тут до вокзала…

Подержите-ка её,
Чтоб за мной не побежала!

    Новосибирск, 2003.
    (далее - два Эпилога)