И в пыль и в грязь мы тянем связь

   

А наш комбат командовал;-Бараны становись!
Ковать любил по голени;-Резвее шевелись!
С крыльца орал невнятные командные слова.
Служивыми у нас была мордастая братва...

Ему не позавидуешь, но таковы войска;
Страна дала для призыва из бывшего Зэ-Ка.
Оружие толпе такой никто не выдавал,
А дядя Сэм от страха к нам подгузники менял.

На каждого солдатика пятнадцать он давал,
От этого планировал и бомбы создавал,
Чтоб забросать ракетами не выходя на бой:
Боялся рукопашного с лопатами ковбой.

А я всегда, и при луне, топориком играл-
Готовил для солдатиков инстрУмент на аврал.
Точил пилу и дружба- два и цепи бензопил;
А за дровишки, что продал- светильник мой светил.

Деньгами, то, не брали мы, "гомыру"- за товар.
Наполненный бывал всегда сивухой самовар.
Стоит себе на тумбочке, как чаем заряжён,
А сверху на короночке светильничек зажжён.

Я сам, то не любитель был стопарик пропустить,
Но мог кого, охочего, пиалой угостить.
Не всех подряд, по выбору, кто стойкий на него;
Кто мне понятен, крепок дух, удержит озорство.

Развеселит всех самогон, и Сэм смущён братвой,-
Чего там в просеке за бой и слышен дикий вой?
С орбиты смотрит на солдат и нервно курит шпик:
Попробуй, дай-ка той орде- хотя бы дробовик!