Безымянная звезда черновая версия

Эти звезды ползут как змеи. Ты думала, как улитки? О чем ты думала, Мона, тормозя тот электропоезд? О том, что найдешь счастье за невзрачной моей калиткой? О том, что любовь найдешь, размотав мой пояс? О чем ты думала, ангел из поднебесья, слегка потасканная львица из полусвета, картежная шлюшка, я любил тебя не за это, я любил тебя за звезды, что могут тебе присниться. Мона, Мона, красотка из Бухареста. Синаю стерли с лица земли твоих слез потоки. Дай нам боже, в орбите звезды твоей возродиться. Дай нам боже поверить, что мы с тобой тоже боги...

2.
Мона, вода в колодце - холодная, будто ад. Ты подумай, а ты уверена - здесь остаться? Баклажаны подгнившие, я с букетом иду прощаться. Я хотел бы надеяться... Но падает под ноги виноград. Я поскальзываюсь на мостовой.
Мне не подняться.
Ты только не ври, что купишь билет назад...

Поезд не остановится.

3.
Ночь на рельсы ложится, как в колыбель. Эта зима слишком простужена и дождлива. Я еду в Прагу. На станциях сиротливо жмутся друг дружке парочки фонарей. До отеля добраться бы поскорей. Нынче как-то не так все, дует, сыро и не спасает водка. По-румынски ругается проводник. Кельнер с выщипанной бородкой протирает стаканы, за соседним столиком спит старик, и мальчишка чистит стулья облезлой щеткой… Мона, эта зима не для Рождества. Ты такая же красивая, как была. Жаль, наверное, что ты мне не родила… Мы до Праги не обменяемся даже словом. Эй, плесните мне чего-нибудь дешевого и простого, лишь бы не чувствовать с этой ночью расхристанного родства.

4.
Вот что, Марин. Думала – не напишу. Не осмелюсь и строчки вставить, даже буковки нацарапать. В соседней комнате курят опиум и анашу, и флиртует с кем-то консьерж в парадном. Столько лет прошло, я живу себе, по-разному, но живу. И даже не хочется порой плакать.
Вот что, Марин. Ты как там сейчас? Вчера
я посмотрела в небо. Там тучи кружились в вальсе.
Марин… С тобой я на день почувствовала, что жива, ты не поверишь, но я так была влюблена, что я действительно смогла бы с тобой остаться.

Суток на двое.


5.
Вот, снова, дожди, мадам…
или мадемуазель, кажется, вы назывались…
Так вот, затопило здесь все к чертям, как и в прогнозе погоды за прошлую пятницу обещалось. 
Знаете, мадам, вам легко было все решить, вы красивы, как кукла, и за вами не подглядывает любовница генерала. Я бы так не смогла, и не вам браться меня судить, я счастливой быть никому и не обещала… Знаете, мадам, лет эдак десять назад,  я была также молода и стройна, как и Замфиреску, поезда встречала, на военных косилась сквозь занавеску, покупала пудру из-под полы, бегала в кино… И тогда мне казалось, что, собственно все равно, что обо мне подумает грузчик у полуночного вокзала… Не поверите, но правда -  мне было все равно.
Но теперь, мадам, меня приняли в провинциальный жестокий клан… Назначили роль, обозначили мне и сан, и касту…
Я никогда не была в Бухаресте.

Но у меня не колодец, а водопроводный кран.
И пока никто не слышит, я могу позволить себе напевать, смывая с фарфоровых стенок зубную пасту


6.
Вот он – старый английский рожок.
Он стал нем и покрылся пылью, в нотах плесень осела гнилью, и скрипит отсыревший порог.
На столе зачерствевший пирог, и лишь дождь… Он такой, звенящий... В каждой капле его блестящей говорит через музыку Бог.
Бог рассказывает о делах, напевает мне песенки, шутит, плачет, жалуется, что у людей нынче все неровно, все наудачу, вальсы насвистывает, подслушанные на балах…
Бог танцует в холодном дожде,
в этих ломких хрустальных струях, он хохочет, лохматый и юный, отдыхает потом на крыльце… Он поет… Вы бы слышали как! Но рожок мой совсем запылился. И последний горшок разбился, Бог нечаянно уронил – пустяк…
Нынче дождь… И мы с Богом вдвоем
пьем морковный чай, согреваясь.
Я когда умру, перед ним покаюсь за убогенькое свое жилье.

8.
Марин, я пишу тебе из старого Бухареста. Война, поэтому отключили воду. Я совсем одна, мне здесь не осталось места, и такой непогоды я пожалуй и не припомню… Марин, я постарела. Ты б меня полюбил сейчас? Да чего уж об этом. Ты, наверное, где-то счастлив. Это письмо положат в заброшенный синий ящик, и ты не найдешь ключа, когда заедешь домой за обветшалыми книгами и  вещами. Марин, да ты жив, надеюсь?.. А нас бомбят. Поэтому свидится тем более не обещаю.

Как и прежде.