Жены Синдбада взбунтовались

Сегодня мои жены взбунтовались.
А самая смелая из них, – странно,
не могу вспомнить ее имя! – даже
бросила боевой клич. Мол, что с ним
церемониться, – берем его под

домашний арест! Тут уж и другие
осмелели и стали вякать. Конечно,
я возмутился, вознегодовал, хотел
было затопать ногами, но не успел.
Разгоряченных тел двадцать

навалились на меня, ветвистая чаща
многих рук вцепилась со всех сторон
и повалила на пол. Не раздавите самое
ценное, что есть во мне! – успел
крикнуть я. Не бойся, не раздавим, –

а следовало бы! – вопили мои
восставшие жены. И это вы со мной
такое бесчинство проделываете?
Я ли не люблю или хотя бы не любил
каждую из вас? Требую адвоката!

Не смеши и не трепыхайся! –
наперебой стали дерзить мне жены.
Считай, что ты арестован! Берем тебя
на поруки до полного исправления.
Да ваши шутки не смешны совсем! –

отбивался я, придавленный их
упругими телами. А мы и не шутим
с тобой. Лопнуло наше терпение!
Это почему ж вдруг? Да тебя вообще
невозможно выпускать на улицу, –

ты на любую юбку бросаешься как зверь!
Это нас оскорбляет. Сиди теперь дома и
делай правильные выводы. Как же я могу
не гоняться за юбками, если это азарт,
охота, тяга к неизведанным глубинам

непознанного! А мы что же – уже
неинтересны для тебя? – ахнули жены.
Мы для тебя не источник вдохновения
и борьбы?! Вы были им, когда я только
начинал штурмовать ваши редуты.

Теперь вы одомашненные ручные куропатки, –
чуть что – брыкаетесь навзничь, послушно
попискивая. Это меня не вдохновляет.
Пресно, нет остроты борьбы, грохота
тяжеловесной артиллерии, визга отчаянных

сабель, дыма и огня разрушенных до
основания цитаделей невинности. Ну, погоди же, –
сейчас мы тебе покажем настоящее сражение,
какого ты еще не видел! И здесь я понял,
что мои жены затевают нечто из ряда вон...