После сердечного приступа...

Тяжелее головы может быть только время,
Похожее на ириску-тянучку.
Правда, оно более грубое, шершавое, древнее,
Заведенное на шесть утра,
И в шесть утра осязаемое мозгом,
Доведенным до ручки...

Сначала рассвет.

Я с ним знаком довольно неплохо:
Он, в общем-то, рубаха-парень,
Умеет быть угодливым и услужливым.
Но я инстинктивно ждал и жду от него подвоха:
Не поворачиваюсь к нему спиной,
Держу дистанцию,
Становлюсь моментально предельно собранным
Каждый раз будучи им разбуженным..

Мало ли что?

Пустые сигаретные пачки
Почему-то снова разбросаны по всему дому,
От которого (традиция, что ли? Или ошибка подрядчика?)
В любое время года веет неизбывным холодом.

Наблюдая в окно обветшавшие крыши,
Пожираемые ненасытным рассветом,
Я стою в пустоте большой комнаты,
Что так названа будто в насмешку.
С советским приветом, -
Потому что настолько мала,
Что и мыши,
Заглянув на минуту,
Понимают, что им будет тесно
В этих стенах, охваченных мороком,
И уходят на улицу,
Где, кажется, тоже нет места...

Я стою в тишине,
Отмеряя секунды, -
И с каждой секундой - всё тише...

Закрываю глаза.
Развожу, медля, в стороны руки,
То ль готовясь к объятьям,
То ли просто смирившись с паденьем...
Как Христос на распятье...
Простой человек на распутье:
Молчалив, боязлив, неизменен.

Представляю тебя:
То в чулках, то нагой, а то в платье.
Только кто ты такая?
Как зовут? И какого ты рода?
Покажи мне лицо
Или шанс мне оставь -
Не узнать...
Потому что влюбляться в глаза -
Это то, что выходит из моды
Чуть стремительней времени,
Что, не умея быть мудрым,
Снова свергнет рассвет
И с жеманством лжеца
Водрузит на престол
Полноценное утро...

Утро, как и всегда,
Начинается с трех сигарет.
Это тот ритуал,
С которым смирился желудок.
Захожу в интернет:
Кто-то новый родился,
Кто умер.
И вот в чем забавная штука:
Я всегда был рад, если
Рождение, смерть потеснив,
По очкам побеждало,
Первым криком себя награждая...

А теперь мне без разницы:
Ни при чем здесь, поверьте, цинизм.
Я вообще не люблю стадных чувств,
Лихорадочно их избегая.
Просто так получилось,
Что я не уверен ни в чем.
Даже в этом:
КАК ИМЕННО БОГ НАШИ ДУШИ СПАСАЕТ? -
То ль даруя нам жизнь?
То ли ластиком-смертью стирая?
То ли вновь убирая плечо?

Утро - время машин,
Особенно в тех городках,
Где ходить пешком легче,
Чем жать на стальные педали.
Стих ночной тишины,
Разбивая на гранулы глав
Монотонных, где в стройных столбцах
Между строк утро вдруг потеряет
И державу, и скипетр,
Бросив корону и трон,
И родив лже-царя,
На потрепанных шинах маршрутки
Утро пылью обыденной станет...

И теперь экономить минутки
Те, что утром ценить не умел.
В Конституции дня,
Где взятА суета за основу,
Мне предписано быть
Где-то в гуще других
Человеческих тел,
Исполняя маршрут
От обеда до дома,
Натыкаясь на сонмы шутов,
Что угодны всегда королям,
Даже самым законным.
И, тем паче, нужны лже-царям...

День умрет сам собой,
Захлебнувшись своей суетою.
И его похоронят
Дальним светом неоновых фар.
Вечер выйдет на сцену
Тишайшим печальным героем:
Не правитель, а инок,
Вживленный в живые сердца
Квинтэссенцией боли,
Что устала от громких верлибров,
И теперь в одиночку,
Претендуя на стройность строки,
С упоением моли
Неспешный свой делает выбор
Главной темы для падшей
Озябшей покорной души:

"Никому никогда
Не прощай этот медленный вечер.
Не оправдывай солнце
Тем, что умеет светить.
Не проси и не жди:
В нашем мире, с рожденья, беспечном
Никому дела нет
До твоей одинокой души.
Никому никогда
Не рассказывай о перспективе
Стать другим,
И до капли сжигая своё,
Никогда не живи
Для того, кто умеет быть сильным
Без тебя. - В этом главный смертельный просчет.
Никогда никому:
Ни пол-слова, ни пол-поцелуя,
Ни письма о любви,
Ни мольбы в пару прожитых строк.
Одиночества жгут
Затяни, как и прежде ревнуя
К своим глупым мечтам,
Что приходят привычно не в срок.
Никому никогда
Не ласкай обнаженные плечи,
Не дыши в унисон,
Пытаясь сбежать от тоски.
Никому никогда
Не дари этот пасмурный вечер,
Свою странную боль
Никому никогда не дари..."

Кровь пульсирует в такт
Откровениям собственной боли,
И сжимая запястья
В надежде ее ритм сбить,
Я сажусь на диван,
Может, даже по собственной воле,
Дожидаясь, когда
Вечер снова исполнит на бис
Монолог подлеца,
Не сумевшего вынести счастье
Из пожара сознанья,
Из крамольных ошибок своих.
Ночь коснется лица...
Отрекаясь от славы и власти,
Станет новой надеждой
Моей заполошной души...

И я ей расскажу,
Своим телом ее тело грея,
Что запутался напрочь -
И где я? И кто я? - Бог весть...
Что напрасно живу,
Но узнал вдруг, случайно проверив:
Тяжелее, чем время,
Может быть только смерть... Только смерть...


18-08-2012