16 строф 16 августа

Вот уже двадцать пять лет как я выделяю стихи.
Сказать, что пишу или сочиняю – будет неверно.
Они  в подавляющем большинстве слабы, плохи,
И в абсолютной массе – неразделённо-нервные.

Только сейчас я начинаю осмысливать их роль в своей жизни,
Когда уже заперт в железных рамках быта и социальной персоны.
И теперь они для меня что-то вроде душевной тризны,
И каждый – как пуля для меня, сублимация стона.

Хочется подвести некий итог, и, хотя мне неудобно и даже стыдно,
Именно поэтому надо теперь что-то определить и написать.
Вещи и темы, которые казались ранее так очевидны,
Выросли и истончились , что их не объять.

Меня всегда волновала Любовь в её явных и неочевидных проявлениях,
И даже, когда я писал о себе бредятину пополам с мечтами,
Я писал о любви, не зная того, принимал за неё к ней стремление.
Сейчас – дребедень, а тогда каждая строчка омывалась слезами.

Часто моя любовь представала в виде заботы и дружбы.
Я чувствовал размытость этих явлений в себе,
Стыдился, отгонял, тщился не выдать наружно,
Но, кажется, тем противился судьбе.

Это осталось. Но появилось мучительное следствие –
Я вижу борение духа в человеке и его судьбе.
Меня подкупают враз страдания души и её бедствия,
И я влюбляюсь, мне опять стыдно, и опять не нахожу ответа нигде.

Вот такие истоки моей, какой ни есть, поэзии.
Рассматриваю бездны, борюсь с искушением прыгнуть.
Чуть шире открываешь рот – и становишься крези,
А уже так не хочется держать его предательски-закрытым. Хочется выгнуть

Все дуги в душе в прямые линии.
Они уткнутся в небеса, указывая Родину…
И вот я узнал, что есть люди синие,
Не стыдящиеся жить по своей природе…

Виток судьбы. Опять наваждение неуместных чувств и переживаний.
Вот такой серебряный юбилей. Мне по-своему радостно,
Что я уже не считаю слоги, что рифмы какие-нибудь приходят сами,
И что я вижу сияние чистоты даже в гадости.

Я благодарен всем, кого любил, и это не может пройти,
Но становится неизъяснимым опытом в глубинах.
Мне уже не страшно из жизни уйти –
Я верю в Бога, и в неизбежность рутины.

Но любовь теперь стала как солнце во мне, жгучая.
Этого не скажешь, глядя на меня –
Я сдержан, положителен, молчалив и скучен,
И мучаюсь от невыразимости терзающего огня.

Я не успеваю за историей, но в истории небесной
Живёт моя суть и, наверное, прикалывается,
Какие я вот пою недостойные, по сути, песни,
Но я, заметьте, ничуть не жалуюсь.

Свобода – это свобода брать ответственность, но после
Начинаются её следствия в виде духовного роста.
Это по теории. Я верю, но жизнь – проще…
Но как научиться жить просто?

Спасибо тебе, читатель мой, мой исповедник.
Пусть не поэзия, но мне всё равно легче.
Вот и итог – нет чувств, надежд и любви последних-
Материалом все мы и я обеспечены…

Спасибо тебе, давшему мне это понимание,
Без лишних слов. Да, кстати, о словах.
Эти бриллианты – сущее наказание,
Они, выражая, лишь касаются основ,

А дальше – работа души. Она горька и радостна одновременно.
Сколько ещё жить, писать отпущено?
Жизнь много чем, оказывается мрачна и ценна,
И в такие узлы понакручена…

                16 августа 2012