Сказка после сказки

Иван-царевич после сказки,
Когда все зло он победил,
Всех уважать себя заставил.
На том пиру всяк был. И ел, и пил.
   И по усам текло, и мимо.
И гусли попадали в лад.
В опочивальню—  мимо тамады и через сад—
Иван невесту нес, вдыхая женин аромат.
   Всю ночь она его томила и
Песни заставляла петь.
А, когда солнце засветило,
Ушла под розы в саду спать.
   Все ничего. Но после третьей ночи,
Иван спросил Бабу-Ягу:
--Что делать, не дает?
Ягуся оперлася на кочергу:
--Веником из сеней по заднице пробовал?
--Окстись. Она же—Василиса!
Прекрасней девы в мире нет.
…Через ночь Иван к Кощею
Приперся попросить совет.
Так рядил Бессмертный, эдак.
В конце отрезал, не смутившись:
--На заднице испытывал ты веник?
Иван хотел бы, но сил не осталось, возмутиться.
…Потом был после пляски в ночь последнюю
У Змей Горыныча в горах. И только здесь услышал,
Что хотел— вещала третья Голова:
--Год плыть туда. Остров в окияне есть Буян,
Растет трава, Трын прозывают.
Ты в ночь цветения накоси.
Деды говаривали, что влияет как-то на
Бабью честь. Примеров можно том привесть.
Год просуши. Потом обратно.
Но чтоб травинки дождь и снег,
Луч Солнца не касались. Ясно.
--Ладно. Спасибо за оказанную честь.
…Дружину поднял по тревоге и
Ногу в стремя вдеть не дал.
На берегу ладьи рубили без передыху.
И не один топор от этого устал.
А через год наутро—берег. Пристали.
В ту ночку трын-трава цвела.
Пришлось ждать год. Таки дела
(Язык  рассказчика на вроде помела).
Сушили, веяли и в трюмы
Травинку за травинкой несли матросы-казаки.
Все рваные от тяжбы службы, угрюмые. Повешены носы.
…Родные берега открылись.
Икнул, и с мачты вдруг матрос упал.
Трясясь от плача. Не замечая, что себя сам покусал.
Иван на скаковом коне
Не в дом-дворец,
А к Змею на горе:
--Что делать, трехголовый Юдо?
Трава за год в трюме чуть не сопрела.
Что довезли, почти что чудо.
--Год досушить. Приготовить настой
И Василису на ночь обпоить.
Когда не согласится столько пить,
Или потом не даст, в сенях есть веник…
Иван в секунду на коне.
А у дворца встречает Василиса.
Глаза все выплаканы,
А щеки в пламенном огне:
--Где ты, любимый, где?
Увидела, лишилась сил.
Иван на руки подхватил.
И в опочивальню.
По дороге подсчитал,
Что ровно до дверей
И хватит богатырских сил.
Там как получится, решил.
Коль ты герой, не держат ноги,
То даже в мысли отступить
Ты не моги… Но рухнул точно на пороге…
И в сказке затворилась дверь.
Поди проверь, что было?
Но царица через девять месяцев родила.