воспоминание

Все приемлю, все встречаю
Рад и счастлив душу вынуть
Я пришел на эту землю
Чтоб скорей ее покинуть.
                Есенин

НЕОСОЗНАННОЕ «Я».

        Я никогда не стану великим.… Так утверждают многие неудачники.
Я буду выше всех… слова подлецов и гордецов.
Я не хочу быть ни тем, ни другим. Вернее, ни той, ни другой… Слава ослепляет девушек, возносит их и делает недоступными для окружающих их людей, да и для себя также. Запираются на тяжелый амбарный замок самые лучшие и светлые чувства и эмоции.
Безвестность же подобна тому, как в школе ты проходишь мимо сотен сверстников, в своем сером платьице, и тебя никто через минуту не вспомнит, словно серая неуловимая тень проскользнула из столовой в класс… Мышь -  этим все сказано.
Нужно быть оригинальной, но оставаться собой, не взлетая в заоблачные дали славы.
Быть собой так непросто, если ты не знаешь, кто ты есть…  Проблема молодых и слабохарактерных. Начинать бы с самого детства, пройтись по юности и познать, наконец, куда ведет каменистая дорога жизни….

        Вы когда-нибудь замечали, что осенью деревья похожи на яблоки? На огромные, зеленные, с красным аппетитным бочком яблоки.… Никогда не задумывалась, пока не заметила этого в пути, и почувствовала некоторое удовольствие… от любого, даже мизерного открытия, человек часто ощущает странное удовольствие.… Этот пустяк навел на мысль, сколько же интересного мы пропускаем мимо себя. Уставшие,  мы едем домой, и перед взглядом тянется картина мира, слившаяся в одну полосу, веревку, протянутую вдоль всего нашего пути.…   Вот солнце осветило макушку леса, заиграли листья изумрудами,  и кажется,  что мед стекает с листвы, и искрится, и манит своим теплом  и  вкусом  золотой осени – я уверена, что он именно такой, вкус горьковатого, дикого меда, пропитанного солнцем и запахом леса. А еще он наводит мысли о детстве, даже если в этом детстве вы вовсе не пробовали дикого меда, но именно в этом возрасте мы ближе к природе, мы еще не утратили способность удивляться ее своеобразию, и каждое новое открытие для нас становится чудом.

Край ты мой заброшенный,
Край ты мой пустырь….Это сейчас мой край напоминает пустырь.… Там жили люди, работали, горевали и радовались, праздновали и хоронили…. Лай собак проносился  по всей деревне, ночью, как цепочка сигналов, какая-то собачья азбука Морзе…
Кустарники да леса…. Там маленькая я видела посевы зерновых, потом дед косил клевер. Я  ходила с ним, не косить, конечно, но темно-зеленные густые заросли клевера, похожие на облака с розовыми маковками, надолго вцепились в мою память… 
Старый дом….пруд, ставший болотом… расплескавшаяся дорога… летом накатанная до пыли, осенью превращается в «нечто». Вода размывает глину, ноги увязают, словно какое-то чудовище пытается тебя заглотить.  Чмок  – глина нехотя отпускает ногу…. Соскальзываю с хребта дороги (такое возвышение по середине, а когда поднимаешься в гору, идешь словно по хребту, по спине какого-то зверя), иду по обочине….  Путь домой похож на восхождение к горным вершинам, а зимой на поход к северному полюсу…еще чуть-чуть потерпеть…  ногам холодно, сырость - мать всех болезней. Чему-то такому нас учили в детстве. Голова в холоде, ноги в тепле, желудок в голоде.… Только пожив студенческой жизнью осознаешь правильность этих слов.
     Детство, детство...  А что от него осталось. Старые липы над домом снесло ураганом. Сарай с надписью 1936 наполовину разрушен, вторая часть похожа на терпящий бедствие корабль. Он уже поцеловал свой айсберг, прожил свою долгую жизнь, и только какая-то невидимая сила – дух то, или крепкая балка, - держит остатки строения над землей. Вот он миг – столкновение Титаника, пауза, как прощание с миром, а потом одним рывком пропадет, превратившись в груду. Место детских игр, хранитель духа времени.  О чем плачут стекла ветхого окошка, отражая новый восход солнца… Новый ли день приветствует, молодость ли вспоминает…
Только в детстве мы обычно замечаем, что пыль золотого цвета. Не серая, какой мы ее видим, когда влажной тряпкой протираем сервант. В  потоках солнца, проглядывающего после обеда из-за облаков, в загадочном танце кружатся тысячи пылинок. Иногда они переливаются цветами радуги, но чаще они солнечного, золотого цвета, такой нитевидный поток солнечной пыли.
      В детстве в каждой форме мы ищем свой смысл, будь то завиток стершегося рисунка на желтых обоях, или тень гардин на столе. Фантазия дорисовывает им новые черты, и на стене ты узнаешь портрет своей соседки, а тени сплетаются в узор, похожий на узор инея на зимнем окне. Потом ты придумываешь им истории, это становится частью твоего детского мира.  Главное не перейти в мир теней, вымысла, не полюбить его больше реального мира…  Он может оставаться лишь частью, формировать твое Я, но не заменять его… Мир ассоциаций приносит такой восторг красок и форм, буйство глаз и половодье чувств в нашу сонную жизнь.
Невыплаканные слезы
Спят в небольших озерах?
Или впадают в печаль
Невидимой рекой?
       Детство это множество вопросов, на которые не всегда нам дают ответ. У взрослых свои понятия об окружающем мире, и как найти такой ответ, чтобы увидеть мир вместе, таким, какой он есть, почувствовать его. Как  объяснить, что такое правда и истина, если мы сами не может их найти, и не знаем точно, что это. Как объяснить мир, который ты сам не узнал еще во всей его полноте, да так, чтобы не обмануть доверия ребенка, и не поселить в его восприимчивой к  миру душе чего-то ложного, неправильного.  Мы берем на себя право решать все вопросы и указывать путь ребенка, часто направляя на ту стезю, которой сам не выбрал, из-за слабости или нерешительности.…  Не найдя себя, мы помогаем  в поисках другим. Помогаем ли….
       Как объяснить, что такое смерть….  Когда ребенок узнает про смерть отца или дедушки, видит смерть, что он чувствует? Может ли он принять то, что он больше не услышит ни слова, не почувствует тепла руки. Быть может это самое сильное впечатление, и даже если он с возрастом не помнит ясно даже лица отца, если он становится только образом, смерть все рано оставляет свой оттиск  на  листе сознания.
И что прячется в детских слезах? Не пряча чувств, но и не умея высказать всего –будь то боль, горечь, обида, страх – все превращается в слезы… Почему мы плачем так редко… Научились справляться с чувствами, держать их в узде, как своевольных жеребцов. Не находя  выхода, горечь накапливается в нашей душе, в нашем сердце, как токсины  грибах. И мы не раз слышим – выплачься, легче станет.… Не засоряйте душу.
Почему-то в детстве я часто плакала…

Пусто так. Я ракушка без мидий,
Без жемчужины своей.
Шелест строк. Мой друг Овидий
За столетья одряхлел.


Вижу сны. За смертью смерть,
Словно было все вчера,
Словно мне еще лет шесть,
А на улице весна.


Все родные лица рядом,
Улыбаются, живут.
На куске бумаги рваном
Мысли, образы снуют.

Милый, мой родной, прости.
Вижу прошлое я в каждом сне,
В них прошу тебя, не уходи,
Как ушел однажды по весне.
Теперь уже посвящаю эти строки тому, кто их не прочитает, но благодаря которому в моем детстве так много светлого. Детство –  это ностальгия, это волшебное сочетание звуков, которое никто никогда не забудет, как бы не пытался. Детские радости как солнечные дни, детские горести незначительны, и стираются так легко, что становится сейчас немного завидно.
Так мало пройдено дорог
Так много  сделано ошибок
За каждую ошибку, даже мелкую, незначительную, в детстве становится стыдно. Причем перед всеми.… Иногда это продолжается во взрослой жизни, иногда человек замыкается после каждой ошибки, и почему-то ему кажется, что все его осуждает, что он один сделал се не так.… Надо бы все скрыть  себе, но кажется, что из-за каждого угла, из каждой подворотни, каждая дворняга все видит и осуждающе качает головой. Бросить бы все, но не  у каждого получается…
Сколько с юных лет мы натворили дел, сколько ошибок.  И все это сматывается в один клубок, чтобы однажды размотаться и запутать нас в своих же ошибках и грешках. За каждым нашим словом тянется ниточка. Даже если это не произнесенное слово, которое следовало прошептать, проговорить, прокричать своему любимому.
     Сколько слов я не сказала своим близким, сколько и сейчас не говорю. А за сказанное почему-то стыдно, словно душу и тело со всеми внутренностями напоказ распахнула.

Может я сама еще во многом ребенок.… Только дети и поэты видят чудо этого мира, только дети не утратили искренность, и только поэты остаются детьми до старости.

19.09.2010.