Старая барменша

СТАРАЯ БАРМЕНША

Старую барменшу – бывшую веточку, клонившую голову над стойкой Дома актера –
старую барменшу – тяжелую, как куст сирени, побывавший в объятьях дождя, –
старую барменшу
уже не поднять на руки,
не донести до кровати,
разом целуя розовую щеку, разрывая черную юбку и белую кофточку...
Старую барменшу
вернее верного сравнить сегодня
с еловой ветвью,
потрепанным томом,
дырявым мундштуком столетней трубки...
Я еще встречу ее –
столкнусь с ее красной лодкой,
рассекающей воды Леты,
разбивающей земные недра –
бредущей меж корешков и кореньев
в сторону Иерусалима,
ибо вчера,
когда я пытался найти для нее подходящую вазу,
заметное место на полке,
надежную тень у скамейки, –
старая барменша
расплакалась, вспомнив,
что отец ее был евреем.
"Ах, зачем я это скрывала! –
причитала она под рюмку. –
Ах, зачем я отца стыдилась!" –
говорила она, покуда
я рассказывал ей про Агнона,
утверждавшего, что после смерти
все евреи заняты тем, что
перекатываются под землею
в сторону Иерусалима...