Софья Перовская, часть 3-я

   Казнь «первомартовцев», ставшая последней публичной казнью в государстве, не остановила развитие террора в стране, ставшего черной страницей в истории России. Поступок Перовской, несомненно, не подлежит одобрению, но мужество, с которым она отстаивала свои, пусть и ошибочные, идеалы и приняла за них смерть, достойно уважения. Пожалуй, в чем-то прав был Лев Толстой, когда назвал Софью Перовскую «идейной Жанной д'Арк».
   Утром следующего дня в Петербурге было опубликовано правительственное сообщение: «Сегодня, 3 апреля в 9 часов утра будут подвергнуты смертной казни через повешение государственные преступники: дворянка Софья Перовская, сын священника Николай Кибальчич, мещанин Николай Рысаков, крестьяне Андрей Желябов и Тимофей Михайлов. Что касается преступницы Гельфман, то казнь ее, ввиду ее беременности, по закону отлагается до выздоровления».

            
За благодатным богом
          грешный черт,
Завещана идея
          на крамоле.
 А время видит
          всех наперечет.
Скрепив для справедливости
          консолью.
Смотрю
          на изваянья из времен.
И ты средь них
          как маетная жрица,
Чей грешный путь
          на муки обречен,
Кому внимал
          воинствующий рыцарь.
И, как ни странно,
          смотришь свысока
В грядущее
          незрячими глазами.
А пулей
          пролетают у виска
Потомками
          запущенные камни.
Но я стою
          и мысли нарасхват,
Кому же до тебя –
          какое дело?
Лишь метит тот беспечно,
          невпопад,
Кто занят в жизни
          не душой, а телом.
Не ты ль всегда жалела,
          зло творя,
Всех тех, кто на плацу
          молчали смутно.
И грозно ждали
          жертву за царя,
Крестясь за упокой
          ежеминутно.
 Чтоб ведали
          бомбисты опосля:
Не кровь за кровь –
          за самодержца мщенье,
Как эшафот,
          так скорбная петля,
Народному
          внимая наущенью. 
И сотворивши
          в этом мире зло.
Ушла, не понятая,
          в дали,
Твоё где
          в полной мере ремесло
Отмечено
          в божественных скрижалях.
Каким же смыслом
          ты живешь в веках?
Зачем и по тебе
          вскипают страсти?
Чтоб снова
          кто-то ожидал платка,
Чтобы рвануть
          Вселенную на части?