По селинджеру

   (по -пытка поэмы)

 « Если вам на самом деле хочется услышать  эту  историю,  вы,  наверно,
 прежде всего захотите узнать, где я  родился,  как  провел  свое  дурацкое
 детство, что делали мои родители до моего  рождения,  -  словом,  всю  эту
 давид-копперфилдовскую муть.»
                Джером. Д. Селинджер



 Пропасть зевнула от скуки и рожь поглотила,
 рожа ли Чепмена или комбайново рыло?
 Скрыл экскаватор следы,копанувши земельку Дакоты.
 Коп ли тянулся в пять пальцев до кольта?

 Взятки ли гладки,  иль что -то застряло в той жатке?
 Шаткого мира недетские прядочки-прятки.
 Книга зачитана. Старой пластинки  запилен винил.
 Манит Манила, как даже Манилов жену не манил.

 Гоголь просил продух сделать в гробу и воткнуть перископ,
 чтоб безболезненней все ж совершить перескок
 к Панночке, Вию, к майорову важному Носу,
 в общим туда, где уже не курить папиросу.

 Мнился Лавкрафту  огромный прожорливый   червь…
 Мартина Лютера мучил вселившийся чёрт.
 Толку – чернильницу  в тень на стене отправлять.
 Мир нас исправит.  Но нам ли его исправлять?

 Гофман котел, а маркиз –свет –де Сад  всех хотел.
 Сколько  опущено вниз  нескончаемых тел!
 Сколько отпущено –пущ Беловежских  для зубра?
 Пушкину пущена пуля. И Коба, как кобра               

 смотрит  с полос чешуистых, газетных,
 гипнотизируя гнилью заветов заветных.
 С Марром дискуссию что ли затеять? Устроить ли мор?
 Лесоповалить отправить повально -в сыр –бор?

 И Черномором он -батькою снова ведет из пучин,
 выпучив  бельма , на площадь-   Тоску да  Кручину.
 Проще бывало. И площе. Палач и топор.
 Ляха  -на плаху. Так  вот и ликуем  с тех пор…

 2010 г.


 1978 ГОД. ДИССИДЕНТСКОЕ

 Мой 78-мой. Май, предвкушенье сессии,
 мы - по прямой - в колонне демонстрантов,
 так молодо, так зелено ,так весело.
 И потому ещё тем паче - странно,
 что вдруг декан(он флаг нёс) факультета:
 "А Брежнев* -то, слыхали, хм, - писатель!"
 Накатывало встречным валом лето.
 И не существовало -ни спасателей,
 ни СОБРа, ни спецназа  с МЧС,
 а слово «президент»  звучало импортно,
 я, сдав зачёт, уже в словарь не лез,
 чтобы понять -  omnia mea mecum porto.**
 В деревне про смородину - «сморода»,
 услышал я. В Болотном шили джинсы,
 додиссидеть до вызова  полгода,
 не мудрено. Но кой-какие шансы,
 что пронесет, хоть слушал «голоса»
 и поглащал страницы  Солженицына
 всё ж остовались. Налились до колоса
 в полях колхозных  рожь с густой пшеницею.
 Нейтронной бомбой баловались мы,
 как позже обнаружилось, и в плотных
 слоях, над бабушкой, в добротные пимы,
 обутой,  прогоняли беспилотник.
 Я в крытом лемешком  монастыре,
 по случаю попал на колокольню,
 и вот услышал в  звоне ноту - «ре»,
 как в фуге Баха. Было так привольно
 купаться в Сороти, и в общую тетрадь
 записывать в деревне  ДедовцЫ***
 частушки. И услышать слово "рать"
 в названьи речки, трогая "венцы".
 К тому ж везде-как есть  и там, и здесь,
 среди дубрав и тучных берегов,
 «литературоведом в штатском» -друг -Дантес,
 с кем  мы  стрелялись с десяти шагов.

 14.июнь.2010 г.

 *Трилогия Брежнева увидела свет в журнале «Новый мир» в 1978 году (в № 2 — «Малая земля», в № 5 — «Возрождение», в № 11 — «Целина»)
 ** Всё своё ношу с собой.(лат.)
 *** Дедовцы-деревня на противоположном от имения Михайловского берегу Сороти.(«В дали разбросанные села, по дымным берегам бродящие стада.»


 МОНОЛОГ СОРАТНИКА ПО БОРЬБЕ

 Послушай, Че, уйдем подальше в джунгли,
 взяв только "акаэмы" и мачете,
 пока что гитарист  играет Джанго,
 и не дописана поэма. И не в счет
 все то, что было с нами, здесь, в Гаване,
 пока креолка бедрами качает,
 или давай уж свинтим на Гавайи,
 чтоб утро, лежа в гамаке  встречать.

 Зачем вьетнамским болен ты напалмом?
 Ведь Маркс - он дальше островов Азорских!
 Не лучше ль, как  кокосами на пальмах,
 нам любоваться грудью стрептизерки?   
 Советский стрептоцид нам не поможет.
 Тем более хрущевский суицид нам 
 с Карибским кризисом...Да и стрельнёт -промажет.
 Ботинком- о трибуну - просто стыдно! 

 Знай Че, ты кончишь в боливийских Андах,
 где не излечишь от капитализма
 гаучо бедных. А потом на брендах
 ты будешь красоваться. И  трюизма,
 наверно,  большего придумать невозможно,
 чем борода пирата и берет
 барбудос. Ты как конь, поверь, стреножен
 идеями, и смех меня берет!

 Другое дело –Сартр. При свете Марса –
 с руинами ацтекских пирамид
 мешать Бодлера, болеро и Маркса.
 Такой коктейль – он кого хош проймет,
 будь Хо Ши Мин то, Мао иль брамин.
 Наркотик этот будет круче коки.
 От нищеты бессилен аспирин.
 Капитализм – сильней, чем гонококки.

 Нас будут до костей съедать москиты.
 Нас будут пожирать пираньи СМИ.
 Что толку, Че, что побывал в Москве ты –
 всё это лишь несбыточные сны.               
 Пока  дымит гаванская сигара,
 пока от Конго до Мадагаскара
 набедренных повязок гей-парад, 
 буржуям будем мы небесной карой...
 Или же, Че, ты этому не рад?


 МОНОЛОГ бойца СОБРа

 Последний, прочитанный   мной поэтический сборник-
 наставление по стрелковому оружию. 
 В нём я узнал  об АКМе в сборе,
 а кроме того обнаружил,

 что  магазин-это вовсе –не то
 место, где торгуют  «Клинским»,
 но перечитай хоть раз сто -
 на два штыка вглубь- земля –  глина

 И уже не важно - с какими словами
 рифмуются «прицел» и «предохранитель»,
 когда пули  посвистывают над головами,
 как  будто подло пропускающий ниппель.

 Такая сВИстема- только туда,
 обратно нет ходу,
 особенно когда –
 по первому году.

 Вчера задело одного пацана-
 война есть война-хотя на кой она
 ему, такому-
 глины ком,

 военкому  морока – разговор с матерью,
 она завоет, пошлет к такой матери,
 какие-тут высокие материи-
 всё сор-
 в дело вступает СОБР.

 Собратья по СОБРу, соберите меня,
 как «калаша» , если разорвёт, 
 уйду, никого не виня,
 туда,  куда меня  призовёт.

 Без приза уйду, без зарплаты-
 латанный весь уже- недалатанный.
 Пусть, может быть, всё же –больница, кровать.
 Собрат, я знаю всё сиюминутно!
 России - разбитый градусник ртутный
 пытаются с помощью  СОБРа собрать…

 13. июнь.2010 г.

 ВНУТРЕННИЙ МОНОЛОГ  СОТРУДНИКА КГБ НА КОНЦЕРТЕ ВАН КЛИБЕРНА

 Каким же калибром стреляет Ван Клиберн? Куда он  хиляет,
 по клавишам пальцами - даже Кулибин не знает.
 Поддать бы им пару, но надо же –падлы!— и кризис Карибский
 им то же, что нары для жопогитарой народной артистки.

 Какого Живаго? Мне надо вшиваться ракетной подлодкой,
 как после запоя, всем телом ликуя  с моторной  молодкой.
 Хорошее дело—Чайковский…С Чукотки мы все-таки можем.
 А чтобы вот с Кубы—и зримо и грубо - нам Кастро поможет.

 А чтобы – без свитера, выжрав поллитру, сопеть сладострастно,
 так тут под Флориду, ховаясь в Карибах, нам надо подкрасться.
 Неплохо, конечно, и Мусоргский вечный с его бородою.
 По бедрам  той Вари пройтись Че Ге Варой, с похмелья бодаясь.

 Как песнь диссидента –позыв—досидеть бы! Я “коду” встречаю.
 Не педик я, нет ведь, тюменскою нефтью блаженно кончаю.
 Вот этим мордентом закончить! Сорбента опять же не выпил.
 Поэтому ПУТЧит. Пора бы уж лучше забрасывать вымпел.

 Луну унитаза занять бы, как базу, под мышкою папка -
 с холодной войною от ручки сливной и  до ядерной кнопки.
 Овация взрывом - и камнем с обрыва - куда же деваться?
 Как старт с Байконура, как газ Самотлора, взрываюсь овацией.

 2000 г.


 МОНОЛОГ ЧИТАТЕЛЯ ФЕНИМОРА КУПЕРА

 У  Купера, у Фенимора ,
 скажу я, братцы, вот умора,
 такая тщательность узора,   
 обложки.Я купил вчера,
 сдав  два мешка макулатуры
 в угоду той литературы,
 которую помимо вздора,
 читать я буду до утра.
 Героев стойких пылкий    норов,
 мне по душе. Без разговоров,-
 нарушив очерёдность,  грубо так-
 тот томик ну и Кубик Рубика
 я прихватил. Ура, ура!
 Индейца зык и рев быка,
 Дакоты скот- чего приятней?
 Как бы до прерий путь обратный.

 Что, братцы, хорошо сидим?
 Есть что читать, что съесть и выпить.
 А если кончится –сдадим
 пушнину. Вон глаза навыкат
 ларёк приема стеклотары-
 приёмщица навродь гитары.

 Я буду главами читать,
 и совмещать квадрат с квадратиком.
 Я буду мыслями витать
 под стать  рок-н-ролловым  фанатикам.
 Питательнейшая среда –
 как бы играю на гитаре я-
 ты только посмотри сюда-
 глаза твои , как два Онтарио,
 и сам я будто "Зверобой"*
 иль Глаз какой-то Соколиный.
 Была ты просто дорогой,
 а станешь джунглевой долиной.

 У Ункаса  одна мечта –
 спасти тебя от томагавка.
 Гурон- не тронет – маета
 мне с ним. Не будет больше гавкать
 соседка за подъездный свет.
 И, ёлы-палы, до помойки
 с ведром не выбежит сосед,
 с весёлой дружеской попойки.
 Да-это он! А мы-то, мы?
 Здесь   не ступали      мокасины!
 А пол , конечно, надо мыть.
 И надо мне до магазина
 слетать стрелою Чингачгука,
 чтоб прикупить немного лука,

 картошки трошки, по талонам-
 две пачки масла, колбасы,
 чтоб было, что жевать гуронам,
 чтоб  каждый был и пьян , и сыт,
 запаса пороха к патронам,
 ведь на охоте, на войне ли –
 не обойдешься без шрапнели.    
 Да и без соли -ни на шаг,
 ведь коли ты добыл бизона,-
 о том узнает  Аризона,
 а кто не с нами, братцы: «Ша!»

 Такого не отснимет «Дефа» -
 де факто – Гойко Митич –вождь,
 я пал в бою, в  Техасе где-то,
 и ты, жена , меня не трожь!
 С утра скальпирован похмельем,
 бюджет семейный на мели.
 Ты покупать мне это зелье,
 родная, больше не вели.

 2010 г.

 * "Зверобой" , название одного из спиртных напитков-хитов 70-80-х.

 ВОЗВРАЩЕНИЕ К ТОТЕМАМ

 В Индокитае я видел Будду с оторванной головой,
 на том месте, которое перед этим обрабатывали авионалётом.
 Я слышал старой вьетнамки  вой,
 и всё это отснял на киноленту.
 Когда потом я садился в сортире на очко,
 передвигаясь , как макака, на одних руках,
 оно, рыча, шумело бачком,
 совсем, как "Фантом" в облаках.
 Я думал: лучше бы мне оторвало голову,
 а не ноги, и что это месть Будды,
 и мои ноги, переродившись, где - то в джунглях- голые
 и это прекрасный сюжет для Голливуда.
 Они прыгают по веткам, перемещаются по лианам,
 заселяя потомством весь ареал боевых действий,
 какая -то новая разновидность павианов,
 каких я себе представлял в детстве,
 когда видел кого-нибудь в инвалидной коляске,
 жалкого, отброшенного цивилизацией в тут темень,
 где у костра устраивает пляски
 племя, молящееся  тотему.

 ОБЛОМАЛСЯ

 Когда уходишь по жаре,  как в кожуре в своем загаре,
 себя хотя бы пожалей – всё тлен на кончике сигары,
 и столбик пепла, обломясь,  закончит  всё, что по сюжету
 пошло не в масть,  чего мне красть? Уж лучше стрельну я в монету.

 Удар расплющит эту медь. Уметь стрелять ведь тоже надо!
 Мне б лишь одно уразуметь: какого ляда эта радость?
 В бокале лёд. Да запах виски. Да путь неблизкий, да грабёж,
 да ласки  индианки - киски, всё остальное явно - ложь.

 Лежак седла под головой да  на веревке  пол - скелета,
 змея в пыли, койота вой, - следы последнего налёта.
 Казалось в сейфе бриллиант, а там мякина с пустотою,
 но  грабить - это мой талант. И только тем - чего-то стою.


 РЕАБИЛИТАЦИЯ,
 или сказ о стране НКВДэвии               


                Светлой памяти моего  деда Ильи

       «Берия, Берия
       потерял доверие,
       а товарищ Маленков
        надавал ему пинков…»
                Частушка

              стихофильма

 Изба наседкой на гнезде.
 Хомут  со сбруей на гвозде.
 Лай кобеля. Стук щеколды,
 как бы предчувствие  беды.
 Холодный ,словно лёд, засов,
 на цепке –гирька от весов.
 Да стрелки ходиков-часов,
 как  пики   сталинских усов. 

 Под стрехою пищал птенец.
 Энкавэдэшник, будто жнец,
 лез по навету на поветь.
 Лес на висках заиндеветь
 успел, а в Индиии ведь как?
 Сидят в нирване. Курят мак! 
 Ну а у нас –напраслина
 длинней вот этой  пряслины.

 От этих грёз, от этих мук-
 отер сапог о сена пук,
 и в голенище, отразясь,
 бык да корова отрадясь –
 не видели такого, 
 вдруг мыкнули толково...
 Какого б от скотины прока!
 А вот увидели пророка!

 И вот уже Илья пророк –
 босой ступает на порог.
 Он весь продрог. И ненароком
 в одну секунду стал пророком.
 А то ведь был простой Илья -
 былиночка среди былья.
 Но вот заблеяла овца –
 и прямо сразу в Книгу Царств.

 Куда –от упряжей и бОрон?
 Но вот летит в пустыню Ворон,
 черней, чем в кожане чекист.
 Сверкает глаза аметист. 
 Лесистый склон. Обрыв. Овраг.
 И вместо зуба слово» «враг!»
 А зуб в позавчершней драке
 –за Маню…Это все не враки.

 Пророка манят в кабинет.
 Багет. Портрет. «Но в борозде…»
 А в раме пусто. Кабы –нет…
 Но вот он – и при бороде...
 «Но в борозде не прячь монет! -
 предупреждали.- Ни зерна...»
 Не прятал, соблюдя завет.
 И -вдруг…Какого же рожна!?

 И снова на пороге он,
 как будто бы в пироге он.
 Индеец или же индус,
 на что надеяться? И ус
 уперся в спину, и обман
 хвостом ударил, как   кайман,
 и  этот самый из портрета
 за трубкой шасть в карман. И это…

 Уже другой. Да сколько ж их?
 Холста ж поди на мешковину
 не хватит!  Царь щурячий лих!
 Прорвавши  бредень, по овину
 ходил –бродил, как крокодил,
 имал курей,  овец  давил,
 и вот когда дошло до вил
 -его прозвали мы - Кайман.
 И это тоже не обман! 

 Илья- карасиком в мотне.
 Что спросят, он , понятно, «не!»
 Вот так – с вождями невзначай,
 сидят и пьют Цейлонский чай.
 Кум! Отвечай - не отвечай,
 про  чугунок не умолчишь…
 В кремле шутить не будут, чай.
 К тому ж, сплошные кумачи.

 И снова  на пороге-
 и впрямь на обласке,
 обласкон и не в горе,
 и в Гори -  пить вино из рога-
 вон куда вынесла пирога,
 и Сталин произносит тост
 за эту… Билитацию…
 и чтобы поквитаться
 враз выдаёт квитанцию

 Да –в Индии там курят мак.
 У нас «Герцеговину флор».
 И молятся на красный флаг,
 хоть это и не триколор.
 В глазу быка – два мужика,
 как в зеркальце девица.
 К  наседке тянется рука-
 в хозяйстве пригодится!

 У  девы щёки будто маки-
 да, это всё, конечно враки,
 что заслонили путь слоны.
 ( Уж больно пареньки юны…)
 Два галифе. Не знаю-как их!
 А сзади, вроде две макаки!
 Но этого –с курОй под мышкой,
 кажись, Скобцовым звали Мишкой.

 Скобе-копец. Таков – Скобец.
 Боец до баб-молодок
 на весь на околоток.
 В доске сучок- и вот малец,
 ткнул пальцем- и глядит-отец.
 Как бы среди овец-овца,
 таким увидел он отца 
 в последний раз...На том -
               
                КОНЕЦ.

 МОНОЛОГ КАПИТАНА ЖЁЛТОЙ СУБМАРИНЫ

                Николаю Зуеву

 Поймите, мне музыка так же нужна,
 как лапе лягушки важны перепонки,
 а вот чтобы плавать в реальность из сна,
 то лучше жениться на старой японке,
 вначале немножко хватив ЛСД,
 приняв посвящение от Махариши,
 чтоб, глубже нырнувши, явиться  везде,
 где сносит кому-то   непрочную крышу.

 Чтоб выставив прямо из сна перископ,
 балдеть, наблюдая двойную реальность,
 а глубже нырнув, совершать перескок 
 в таинственный мир, где трюизм и банальность
 предстанут в обличьи  раздувшихся рыб,
 такой вот туризм  круче секса в Шри-Ланке,
 а кабы шаров понадуть из икры б,
 то можно летать, как при помощи ханки.

 Что марихуановых глубже морей?
 Быть может, лишь ревность Марии к Хуану?
 Пучины фантазий! Клыки якорей
 нанесшие телу   бездонные раны!
 Я вас обломал об  индийских божков,
 казавших из сумрака  пасти акульи,
 но чтоб не попасться, обломки колков
 гитарных скормил, чтоб  сберечься  от пули.

 Кормило с ветрилом потрепаны и
 уже не вернуться во сны Ливерпуля,
 где я хулиганил,    проклепанные,
 джинсяры  сперевши у дядюшки Жюля,
 у Верна, чтоб тысячи сумрачных лье,
 во всем положившись на  хрупкость заклепок,
 проплыть, чтоб светясь, как на шее колье,
 под винт уходила ночная Европа,

 захлопать готовая и засвистать,
 дивиться, давясь косяками ставриды,
 как сны, что прочитаны мною  с листа
 противней глиста и безумней Флориды.
 Я не был разорван клешнястой толпой
 когда мы на сушу   сходили, всплывая,
 и даже когда цэрэушник  тупой
 в запой уходил, компраматы сливая.

 Но пуля  достала торпедной атакой,
 просунувшись кольтом в кессонные сны,
 чтоб в люк унырнуть — аварийною чакрой
 воспользовался, только сны мне тесны.
 Доколе  лежу у отеля “Дакота”,
 доколе полиция     тащит   наган,
 сморю в перископ,   хохоча до икоты
 А хули мне пули! Ведь я капитан!       

   
 В  день рождения Джона Леннона 9 октября 2003 года

 МОНОЛОГ МИКА ДЖАГЕРА
                “Принесли цветок чертополоха...”
                Николай Заболоцкий



 Подсев на колеса, до  самых волос,
 растрепанных вкривь и разметанных вкось,
 уже не жалейте - уж так повелось,
 что станете в джунглях  струною-лианой,
 чтоб в кайфе  мотаться на ней обезьяной.

 Какое там форте, какое пиано!
 До  каждой травинки — я буйство поляны.
 Расту, извиваясь, как стебли  дурмана,
 во рту  моем   роста  несметная силища,
 я просто угроблю  газонокосильщика,

 чтоб  он не препятствовал  взрыву газона,
 где хиппи валяются грезой озоновой,
 где каждый сорняк обладает  резонами
 не скошенным быть, не зарезанным наспех,
 когда  разрастается листьями  настеж.

 До каждого пестика, каждой букашки
 оставьте его -и не надо выкашивать,
 пусть в нем отоспятся  и панк и алкаш,
 взрывною волною  газона отброшенные,
 как   камень замшелый,  стихами  обросшие.

 Я пастью своею не дам вам покою,
 когда с  перепою — ревущей толпою -
 я джунглевой чащи  рычанье    слепое
 её  взрывоносный     панический страх,
 теку, чтоб взорваться, в стеблях - проводах.

 Поймите! Давно перепутаны роли
 и если я роллинг, то я и король,
 звериный мой крик -это старый пароль 
 для входа в алтарь -крови  каплею   свежей, 
 где я только камень  в кругу Стоунхенджа,

 ТОРЖЕСТВЕННАЯ ПРИСЯГА СЕРЖАНТА ПЕППЕРА

 Присягаю Алистеру Кроули, Линде и  Марксу, и клумбе цветочной,
 и Кэрролу, и Кролику, и  отвислой губе, и скрипучей трубе водосточной,   
 ну а если быть точным — до коликов смеху и падавшей в норку Алисе.
 Ну, дались вам чулочки ее! Присягаю канат перегрызшей прожорливой крысе,
 что канала к каналу и песенку тихо стонала, что не знала ни   вала морского,
 ни черного нала, а с Эдгаром, нахмуренным По — от мельканья мирского
 в бурю дури пустилась. А что ж тут, скажите, такого? Ничего - только клумба,
 только блеск эполетов,  Блэк  Джек, только покер минувшего лета и тумба
 барабана. Губа на губу - и молчок.
 А ведь был-то жучок,
 а ведь был-то охочий до румбы,
 а ведь румбы прошел он и Престли, и даже Синатры,
 на четыре на четверти или  же на три.
 Если вдруг загрохочет - бум-бум,
 лабух дунет в трубу,
 скопом  тут же синкопы — и все захохочут,
 только смех- он - отходчив
 и тогда холодеет спина,  и как натрий,
 как хлор набежавшей слезы
 все кончается — ты стрекоза довези
 — до далекого сна. Три
 мальчонки, а где же четвертый? Кокетка — с конфеткой "Бон-бон".
 Эта клумба-могила, с каких ни посмотришь сторон.
 У девчонки- юбчонка, у Мерилин  не губы -пион, как шпион,
 ну так кто же пионил неужто же все-таки он?   
 И уже не испить из  бочонка того, ни пиратского эля, ни песенки даже дурацкой,
 и, как рация,  шлет нам морзянку погибшее рацио.               
 Да и жив ли, скажите, Маккартни? На карте гадала какой
 Йоко Оно,  шпиона под койку послав в непокой,
 и куда он хромает по свету — хорошенькой Хизер протез?
 Это мизер из теста протеста. У Пола, конечно, есть тесть.
 Это Ринго пророс к нам сквозь клумбу. А там, где босыми ногами
 Маккартни ступал по асфальту 
 кровяное пятно. Здесь доспех о доспех - две машины с успехом
 - и рыцарь отчалил на Мальту.
   
 ЧЕЛОВЕК , ЧИТАЮЩИЙ ГАЗЕТУ,
 РАЗОГНАННЫЙ ПОЕЗДОМ МЕТРО ДО СКОРОСТИ СВЕТА

 Человек , читающий газету в метро
 отрешен от всего, задумчив, как сфинкс.
 Мир, однако, устроен  довольно хитро,
 вонзаясь  в настоящее, как в печень финка,
 он прободает насквозь здравый смысл,
 он путает понятия, уничтожая причину,
 он течет из прошлого в будущее, смыв
 напрочь вчерашнее. Лицом Аль Почино
 он продавливается сквозь газетный лист,
 он  извивается глистами колонок,
 он давит на клавиши, как органист,
 и сотворяет бесчисленные клоны—
 фигур, ситуаций, кичливых сенсаций,-
 всего, что бы нервы его щекотало;               
 он так же возвышен, как лебедь Сен-Санза      
 и так же низмен, как Чикатило.

 Человек, читающий газету в метро,
 в поезде, пронзающем туннель, как мозг
 мысль сумасшедшего, как  холодок нутро
 адреналиновым кайфом, как вантовый мост,
 мыслящий  в момент пробега колес
 искрящих по рельсам на контактных стыках
 всем своим прозрачным нутром, взасос,
 всеми квантами на перескоках
 орбит микромира, когда глаза из орбит
 выскакивают, от внезапного скачка скорости,
 и там, где во рту   холодил мятный “Орбит”,
 ещё полмгновения, ещё мгновение – и в скорости
 ударит, как из пожарного шланга струя блевотины,
 потому, что организм выворачивает до кишок;
 ты читал, ты ловил мгновение – и вот оно,
 догнало тебя. Шок!

 Человек, читающий газету в метро,
 выронил из глазниц глаза, выпустил из рук газету,
 глаза катаются по строчкам, как тро -
 ллейбус, отвязавшийся от проводов - по свету.
 Да, все в этом мире, все  - относительно,
 оргазм маньяка и органные звуки.
 Пока что ещё хватает газетного красителя,
 чтоб все это существовало ради науки,
 ради забавы, ради мелочи в кошельке,
 ради пьянящего запаха типографской краски,
 ради осведомленности  впробег, налегке,-
 все эти длинные ноги, круглые каски
 солдат, и снова длинные ноги красоток;
 полосы набиты шрифтом битком,
 как  их волосами на фоне высоток,
 как  аккуратно подбритым лобком,
 проиллюстрирована вот эта заметка
 про полезность  отдыха в отелях
 пятизвездочных Кипра…Заминка—
 у читающего нет таких денег... О теле
 красотки же вполне  по карману
 погрезить, пока ты здесь, как медяк…
 И он, упиваясь, придается  обману,
 ведь он ни какой-нибудь там мудак,
 чтоб изливать на женщин семя
 в момент обрезания у них гениталий,
 и нежных сосков… Ведь у него семья,
 к тому ж он почти, как  Фрейд, гениален—
 и знает, что женщины сами о том тужат,
 чтоб мы в них въезжали, как поезда в метро,
 и вились в них ужами тайком от мужа—
 мир, в самом деле, устроен  хитро,
 а, может быть, даже еще и хуже.

 Глаза человека, читающего  газету в подземке
 катятся  сами по себе, налепляя на сетчатку,
 заголовки, строчки и фотоснимки,
 как будто для дактилоскопии отпечатки.
 Мчащийся пустой вагон. Газета,
 зависшая в невесомости между
 верхом и низом— значения в этом
 уже никакого… Оставьте надежду...
 Тот человек без глаз – это я,
 такой же, как всякий читатель газет,
 так знайте—в руке у меня саквояж,
 а в том саквояже – чего только нет!
 Темные очки, чтоб прятать пустые глазницы,
 кухонный ножик, как музыка в стиле фьюжн,
 кожа ужа, сушеная лапка птицы,
 и гениталии последней жертвы – на ужин…

 Кажется 2000г.
 © Copyright: Юрий Горбачев, 2010


 ПОЭЗИЯ ДОЛЖНА БЫТЬ ГЛУПОВАТА

 "А поэзия, прости, Господи, должна быть глуповата."
                Александр Сергеевич Пушкин.


 Поэзия, конечно, глуповата,
 совсем не то, что двигатель Уатта,
 в ней пользы нет. И мощи маловато.
 Да и какая от неё зарплата?

 Заплата что ли  на штанах Артюра?
 Палата «дурки»? Или пуля-дура?
 А если даже всё же - от кутюра,
 то это все ж не тот кутюр, который

 без клоунской какой-то мешковатости.
 В нем нет  начальственности, нет  маршаловатости.
 На «манке» полботинки что ль приманкою?
 Его любовь с любимовской Таганкою?

 Поэзия, понятно, глуповата
 по мненью бесполётного Пилата,
 к тому ж она  и противозаконна,
 таков диагноз от  Синедриона.

 Поэзия, конечно же, бравада,
 а вот подишь  – всегда для зла привада…
 Не разорвут зубищами акульими,
 так равнодушно разроясь по ульям

 квартир и дач, покинут стадионы,
 как мухи жертвенник.  О, где ты время оно!?
 Что ж, бизнес-леди, балуйтесь стишатами,
 как в банке чеками, как девки в баньке-шайками.

 Стишок  тот - только лишь электрошок
 от  паранойи   прибыли с рентабельностью.
 В парную, леди? Здесь – костей мешок,
 а там  бесштанных бардов-  штабель к штабелю.

 Там фрак в крови, а здесь – косоворотка,
 а не ума торговая палата.
 Халат. Улыбка кроткая. Бородка.
 Поэзия, бесспорно, глуповата.

 3.июнь. 210 г.


© Copyright: Юрий Горбачев, 2010
 Свидетельство о публикации №11008085698
Список читателей / Версия для печати / Разместить анонс / Заявить о нарушении правил