Человек из дома вышел

Часть первая.

Вот, существует драматургия. Трагедия там, комедия всякая. В трагедии обязательно должен кто - то умереть. Лучше главный герой, а ещё лучше два. В случае максимального размаха умирают все и город взлетает на воздух, а там и планета, галактика, вселенная...
Всё это, конечно же меркнет перед смертью Бога. Только Бог в качестве Бога это уже не литература, а религия. Поэтому относиться к смерти Бога как просто к литературе, ну... рискованно и легкомысленно по крайней мере.
Оставим однако суд Богу и к драме литературной чисто вот приглядимся. К трагедии, скажем. То есть  постараемся быть верными в малом, раз уж большое нам не по карману. Таким о образом наша совесть не будет нас пилить за наше высокое призвание.
Сюжет, как правило, подсказывает сама жизнь, реальность. взять хотя бы роман о мушкетёрах. Когда - то (как бы сейчас сказали) культовое произведение. Автор подарил на страницах своей книги прототипам героев по настоящему героическую гибель и бессмертие. Припомним и то, что у него был доступ в архивы королевские, государственные то есть.
Вот. Мы же, то что имеем в жизни (не имея большинство доступа  к госархивам)перелагаем в прозу и стихи всё нам доступное. Мимолётные, казалось бы, события. Новости в газете. Ведь именно новостью в газете мы полагаем импульс Карамазовых.
Отметим, что эхо голоса, делающего объявление в вагоне метро, дублирует весь текст сообщения. Так уж случилось, что не миновали. Проводим под землёй некоторую часть своей  жизни. Вот и начало сюжета. Правда, потом вспоминать не хочется.
Законы же драматургии требуют завязки - развития - кульминации - развязки.
Ладно. Эскалатор. Продолжение после пересадки... мозга.
Вот хотя бы завязка - вышел человек из дома, пошёл и спустился в метро.
Ну и что? Поехал!Ехал, ехал и...
Вот тут - то самое время опомниться и обратить внимание на то, что как только он вышел из дома, по дороге было столько замечательных подробностей, пропущенных нами глаз и ушей наших мимо и памяти нашей врозь. Хорошо автор словно бы вышел вместе с человеком. Назовём его персонажем. Не тянет он на героя. Даже пола у него как бы нет. Автор вышел с ним  из дома, пошел по улице и спустился с ним в подземку.
Что же было по дороге?
Улица, дома, какие - то люди. Немного. потому, что раннее утро. Так удобнее. Все ларьки оказались закрыты, поэтому персонаж не купил баночку в дорогу. Странно, в прошлый раз открыты были. Круглосуточные магазины светились изнутри, периодически выпуская покурить сотрудников. Только и там ничего выше пяти градусов. Таков закон! Может быть, конечно, нашему персонажу не доверяли...
Ну да ладно. В перемётной сумке чекушка. Возле остановок и урн, а также в урнах масса банок - бутылок - пакетов. Сегодня прохладнее, кстати.
Не дожидаясь открытия  метро в  переходе, персонаж направился ко входу примерно в пять тридцать два. Почему то подмывает назвать его мужчиной, но это не так. Ведь чекушку он так и не выпил. Какой же это мужчина?
А не пошёл он ждать открытия метро в переходе уже не впервые. Чтобы не глазеть и не встречаться глазами с, в большинстве своём,тяжёлыми  лицами и фигурами. О нет, это не эстетство. Просто персонажу приятнее другие образы. А тут - набухшее, оплывшее, костлявое так и тычет, так и укоряет чудом сохранившегося, так и суётся прямо словно в самую душу через глаза. Голосами поводит. Музычка ещё карнавальная заиграла прямо из прошлого начала конца века года, когда произошло появление на свет персонажа.
Вот и приходиться обходить всё неприятное. Потому, что противно. Хотя оно его уже не обошло.
Взаимоотношения же их таковы:
Персонаж уже вызывающе выглядит для них. при первом же шаге на улице  его ткнули прямо головой сначала в почтовый, а потом в помойный ящик, над которыми давно уже не шумели деревья. Безветрие. Прыснула в физиономию какая - то дрянь и гадость отразилась на ней мгновенно. А потом, прямо в зенки и по роже смазала жирная толпа и уже на морду его смотреть стало невозможно. Вот ведь!
Сбили с ног  и протоптались  всем чем - туфлями, босоножками, кроссовками, ботинками, , какими - то немыслимыми сандалиями и вовсе безобразными шлёпанцами. Хорошо что лето - подумал бы он, однако не успел. Ну и что ? Босиком ходить что ли теперь по битому стеклу? Это не все могут.
Вот уже в помятом костюме болит голова. Пригляделся. фантомные боли. Да, ещё и стая собак покоцала дорогой к метро, но об этом он  уже прочно забыл. Хотя здесь нет ничего удивительного. Собаки любят есть мясо и глодать кости, а человек во многом состоит именно из мяса и костей... точнее состоял. Потому, что уже не состоит. Солежит. Да и человеком то назвать то, что лежит всё труднее. Только это ещё не конец.
Люди входили в вагоны и выходили из них. Выходяили и из себя. При этом дремали, читали газеты, смотрели по сторонам, разгадывали кроссворды, скучали кто как мог и не в чем было их всех упрекнуть.  Вчера был праздник. Сегодня будний день.И если персонажа ещё не стошнило и он не истекал кровью последние пять в его жизни остановок в предпоследнем вагоне, то что с того? Туфли топтали, впивались шпильками, танцевали и тыркали носками. Босоножки бесили и царапали  крашенными ногтями, а шлёпки шлёпали и скандалили сандалии.
Потом все мирно разошлись и скончались кто как мог, оставив неподвижные трупы со следами костяшек пальцев и острых локтей, пятившихся пяток с продавленной, словно сидение многочисленными задами кожей. Что тут скажешь: У Макбетов какой - то треш творится, у Гамлетов не легче...
Вот бы мы почти уже и приехали, но бабушки всё падали и падали. Вот уже даже и голова не болит  в помятом костюме. Тем более, что вырвало её, голубушку, с корнем и остались только  словно разбегающимся причудливым узором кроваво синие пятна следы подошв. Так что просто форменный гуманизм и торжество справедливости.
А всё почему? Он как бы сказал им всем  своим видом: Нет. О, они не знают слова нет. А на нет, как известно и суда нет. ни суда, ни следствия.
Вот вам вполне обыденная картина.
Меж тем взошло солнце и осветило всю эту красоту.  Забыли мы даже о том, что не упомянули полнолуния в эту ночь.
наверно. да да... Скорее всего.
И свет озарил  всю эту красоту и прекрасную картину. Газетчики  раскладывали товар. С газет и журналов глядели  напряжённо улыбающиеся лица. Словно у них запор, а их снимать пришли. прямо в сортире. И  в каждом издании было столько крови, боли и лжи, что для новости, которую мы сейчас узнали там просто не хватило места.
Толпа росла и разносила ошмётки тела на новых подошвах, растирала и стирала кроваво синие следы. Естественно, что ни один пинкертон теперь не сыщет концов. Перед глазами даже не узор, а через несколько минут   подтянулась полиция и зафиксировала ложный вызов.

Уфф...


Часть вторая.

Да...
Вот такая история получилась.
Не идеальный, но чудом сохранившийся персонаж.
Хотя,  может быть, всё было с точностью до наоборот? 
Этот упырь убил и изнасиловал всех разом, при этом сопротивляясь законным требованиям стражей порядка и сотрудников охраны метрополитена прекратить несанкционированное собрание, хватая их за новую форменную одежду, упираясь руками  и ногами,пытался создать панику среди уже мёртвых граждан, выкрикивал лозунги  и теми же руками раскидывал листовки неприличного и оскорбительного содержания. Об этом и в газетах писали и доктора потом подтвердили, и пострадавшие сотрудники охраны подали подобающие случаю рапорта и милостыни в храм.
Да разве в этом суть? Ведь это всего лишь литература. В литературе можно  позволить себе многое. расправиться с врагами, полюбить кого хочешь и как хочешь и заставить поверить в любую чепуху, имея талант, да ко всему ещё и вкус. А уж мастерство так точно не пропьёшь! Мели себе любую чушь и неси околесицу сколько душе угодно.
Кстати, упырь то, остался жив и здоров (даром что нечистая сила) и вышел на конечной станции в совершенно пустой город.
но тут существует ещё один... нюанс. Произведение должно открывать что - то новое или хотя бы удивлять чем то, а лучше и то и другое. Хотя бы на последней странице, хотя тогда можно сразу и читать последнюю страницу  и не читать остального. Тогда можно усомниться в принципе в желании, чтобы такое произведение существовало. Другое дело, когда всё уже заплачено, оплачено, проплачено...
Это да. Меркантильные интересы заполняют собой большинство книжных полок. Не стоит даже заморачиваться. это проза жизни, от которой хочется спать. причём часто с кем попало. Так и образуются зачастую пресловутые ячейки общества. У них в доме всё в порядке, добрый хозяин чистый передник - ни дыхнуть ни пёрнуть , ни других забот, как говорится.
Сонм классиков тогда приходит на помощь от устного народного творчества и Гомера до Шекспира и тому подобное. Хорошо проверенные оргиастические фантазии и прочие культовые ценности. Благо отказались от человеческих жертвоприношений. По крайней мере официально. Многим  уже легче. Неведение великая штука. Если же определять историю, то картина представится иная. Миром почитается бог войны. Ему и жертвы. Дальше. Ясно что никто не останется в живых, и не нам судить. Мы и не судим мы констатируем факт.
Может быть автор - идеалист. Предположим. кто из вас без греха  первым брось в него библией или полным собранием сочинений кого? ну, кого бы...
Чорт с ним Ленина...
Или кого нибудь из классиков...
При этом напомню, что мы всего лишь о литературе и вообще об искусстве. Вот она - классика:
Несколько приличных людей в несколько действий планомерно расправляются друг  с другом. Всё начинается чудовищными интригами и тайнами мадридского двора со скажем кровосмесительной связью и государственным переворотом повлекшим смерть доброго монарха. Всю дорогу сопровождается чумой и прочей смертью, а заканчивается взаимным уничтожением оставшихся в живых героев  всеми доступными способами.
Это грубо, но верно.
После этого и девушка сбросившаяся с обрыва как то бледна, а уж собачка - утопленница так просто  ироническая улыбка.
оставим в покое маразматические обработки сказки даже многие сказки. Это область ближе к религии древнему знанию и сфера  особой сакральности.
О  трагедии, пожалуй всё.
Теперь комедия. Они близки, но вот будет комедия, если обстоятельства  поездки нашего персонажа обозначить прямо теми словами и деталями ничего не выдумывая. Скорее всего, читатель умрёт со скуки и можно будет подать на автора в суд. Хотя какой  суд?
Нужно ещё доказать, что автор не художник и его можно пустить по уголовке. Хотя всякое возможно.
Только откуда вы знаете? Может он святой.
Сколько можно жить задним умом, а потом бить себя в перси, рвать на себе волосы, одежду и посыпать якобы голову пеплом? Сколько можно наступать на одни и те же грабли, а потом изобретать велосипед?
Разве только развяжется внеочередная охота на ведьм. Так и представляется: Дело писателей. Публичный процесс. Смерть кровавым палачам слова и собакам с перьями!
Где то всё это уже было? Не во сне ли? Тогда зачем снятся сны?
Ведь воспроизведённое на страницах суть зеркало, на которое пенять естественно нечего.  Гораздо более крови проливают существующие правительства. Что ж теперь? Всех разом уничтожать? Добравшихся до власти судит история и другие добравшиеся до власти. следующие. Что ж делать? Где ж козёл отпущения?
Все мы заговорены на смерть.
И всё таки, в чём, к примеру, загадка литературы?
В сюжете? В слоге? В харизме автора?
Когда б вы знали из какого сора...
Ну не достаточно ли, чтобы (всё равно ничего не поймёшь)не входить в кухню автора - художника.
Нам нравится или не нравится. Или опять велосипед? Хотя причём тут наш двухколёсный друг?  На обратной дороге перед финальной станцией поезд разогнался до предела скорости и уровня шумов.
Наш с вами чудом сохранившийся, быть может кому то малосимпатичный персонаж, вышел наружу и пошёл по своим делам.
Да полно! Мы его и не увидели, настолько в его шкуре каждый может почувствовать сам себя вне зависимости от пола и возраста почти и уж точно не взирая на лица.  Наверно, это особенности авторской орфографии и синтаксиса. Только что это меняет? В восприятии - то событий. Тем более, что такое  коэффициент полезного действия, когда целью данного труда совершенно не является сам этот труд?