Plat du jour...

Фонемы полновесное литьё,
звенящее сцеплениями сплава,
паденье тела колокола справа
налево, хлеба корка и битьё,

и забытьё до прободенья дня
в отверстия чернеющих скворешен,
где ждёт птенец, взъерошен, но неспешен,
опешивших остриженных ягнят.

Кого казнят, не пригласят к столу,
но мягко на столешницу опустят,
кольцо гостей, склонившихся к капусте,
сомкнётся подбородками в скалу.

Застолья сытость в сон перетечёт,
под кровом кровь усвоится полнее,
в сухой определённости линеек
о протеине хватится сверчок.

У полостей в конструкции цикад
есть назначенье и обозначенье,
кто опознал песочное печенье
в сухих останках, осадивших склад.

Позор аперитива и галет
разделят вкривь буфетчик и кондитер,
реестр себя обрящет в кондуите,
назло регистру околев в желе.

Нет выхода из погребенья недр,
у кухонных особенная хватка,
халат слепящ, как сахарная ватка,
хрустящ, как под пилой ливанский кедр.

Над Эриванью шлейфы чёрных фей
затянут небо крепом, сок укропный
прольёт лакей лукаво расторопный
на вдумчиво рассеянный шалфей.

Для кориандра нет пути назад,
гвоздика гроздь к жаркому пригвоздила,
из майорана арку взгромоздила
от тмина в розмариновы глаза.
   
Лишь базилик, не принят и забыт,
в сухой горчице, задохнувшись, умер,
проснулось утро, отрезвило зуммер
и запустило загустевший быт.


Soundtrack: Grumiaux Trio, William Bennett, W. A. Mozart,
Flute Quartet in D K285, II. Adagio.