Ной

Бог сказал - конопатить ковчег.
Я сижу и ковчег конопачу.
Черный ворон на левом плече
уточняет про старую дачу,
про меня как анахронизм,
"паранойя уже, извини",
белый голубь над правым плечом
как всегда - ни при чём.

Черный, вот кто конкретен весьма;
мне цитирует из письма
от Ансельма к другому Ансельму,
про бразильскую самбу, про сельву,
что давно неподвластны потопу,
Кали югу, и пигу, и опу.

Я чиню, "брат мусью", постой,
ты уже долетался пустой;
ты не знаешь, а я - так в теме;
в этот раз только горстка растений,
два лилейника, две резеды.
И турнепс - для еды.

Снег пошел на "Домашнем", в разброде
бродят близкие на огороде,
ударяясь о борт ковчега.
На "Домашнем" слепит от снега.

Конопачу, сижу, Ной, не Ной,
а пеньки недостанет льняной,
мы полсуем рядно и прикид -
дочь вопит не вопит.

Бог сказал - будет радуга. Две.
Я держу это в голове.
Но глаза полюбили, привыкли
видеть щели, и паклю, и стыки.
Видеть град перед самым лицом
с голубиное сразу яйцо.

Бог сказал. Я чиню. Я Ной.
Хорошо будет тем, кто за мной.