Оккупаевец. Письмо на родину

Как обычным порядком вы мне отписали,
дорогая родня,
слухи ходят, мол вот, голодаю, живу на вокзале, -
наверное, не про меня.
На Арбате питался сырами с французской плесенью,
а на Кудринской кушал картофель с икрой.
Здесь хорошо. Здесь весело.
Я не знаю, когда возвращусь домой.

Впрочем, слухи порой справедливы. Вполне. Я скажу,
что турист в городских условиях
обязательно равен простому бомжу,
с той лишь разницей, что у него куча фолловеров,
скапливающихся в тех московских точках протеста,
где революцию видно во всей красе.

Иногда, проходя мимо старого места,
безуспешно пытаюсь найти лица прежних друзей.

Чистопрудный пуст, как слишком большие витрины:
пред фингруппой никто не отчитался в расходах.
По пути дрессирую взглядом машины,
не тормозящие на переходах.
Поступать так привычно,
как привычно простому смертному верить в свою звезду.
И для меня стало делом обычным
поправлять внешний вид на ходу.
Бреюсь, только когда есть потребность,
увидавши заросшую харю в случайном оконном стекле
и включив всю былую зловредность,
жду, когда улыбнется вода, потеплев.
Для этого подходит туалет обычной кафешки,
которых довольно много на белом свете
(здесь задача – не больно мешкать,
чтоб охранник тебя не заметил).

Надеваю галстук, который случайно нашел,
и тем обновляю привычное платье.
Многие думают, будто бы есть, на что.
Ну да. Говорят, нам платят, -
и больше всего НТВ, эту чушь захомутив…
Слова, слова, слова…
И кого взбунтовал я, чего взбаламутил
на западные средства?

Show must go on имеет тенденцию не кончаться,
хоть местами бывает ад.
К нему привыкаешь – а вы, домочадцы,
зовете назад.
Но не на то отдана нам Рассея,
чтоб мы сидели по норам.

Когда прервется моя одиссея?
Пожалуй, еще не скоро.