Караси. Цикл Психологические этюды

Он вернулся туда, где время пахнет мокрыми червями и ржавыми монетами детства. На обочине мира, у речки, что шепчет «у-бе-гу» на языке волн, встретились два призрака: один — в теле мальчишки с банкой, другой — в теле пассажира, с лицом налитым тоской. «Густое небо уводило свет» — так начинается бегство. Небо — не безмолвный свидетель, а старый рыбак, что тянет сеть зари, опустошая её в корзину сумерек. Стога, как сторожевые псы, охраняют последние лучи солнца, пока мальчишка копает червей — он ещё верит, что земля рождает жизнь, а не могилы. Толстяк из Лэндровера — уже нет. Он покупает карасей, но на самом деле хочет купить обратно тот день, когда сам сидел здесь с удочкой, а не с кредитной картой. Купюра — попытка откупиться от памяти. Но когда он бросает банку, стекло бьётся не об асфальт — о зеркало, в котором вдруг является ему правда: мальчишка — не он. Тот, настоящий, остался в прошлом, как карась в речной тине. «Безмерный рот вобрал притихший рай». Это закон : взрослые едят мир, дети — кормят его чёрно-красными червями. Толстяк уезжает, мальчишка хоронит осколки, а речка шепчет своё «у-бе-гу» уже нам, читателям, словно предупреждая: рай не теряют — его выплёвывают. 

Этот текст - сопротивление энтропии. Он не даёт свету окончательно уйти за стога, заставляя нас собирать его отблески, в осколках банки, валяющихся в кювете. И, может, если наклониться достаточно низко — мы услышим, как в наших ладонях застучат хвостами ожившие райские караси.

Дмитрий Куваев   17.03.2025 23:18   •   Заявить о нарушении