История вторая. Я боюсь

- Лови его, хватай, держи! - вопила толстая торговка.
Чтобы такую придушить, нужна сноровка,
Но я смогу, я изловчусь, я в гневе страшный.
Тем паче, если не лечусь, и мне рвет башню,
А я давно на волоске – без препаратов,
И потому украл себе кило цукатов.
Впервые так же началось. Я жил спокойно,
Но что-то странное стряслось, мне стало больно.
Мне стало больно до того, что все поплыло
И я, не помню для чего, стал тырить мыло.
Меня побили пару раз, мыло отняли,
Сломали ребра, дали в глаз и в дурку сдали.
Там меня долго врачевал профессор Цилис.
На сеансах он негодовал: Вы же не мылись!
Зачем Вы брали без конца обмылки в бане?!
Я ненавидел подлеца, хоть был в нирване.
Я сам не мог отдать отчет: зачем, к чему бы?
И безутешно мучил рот, кусая губы.
В палате я всегда молчал, искал причину,
Я ничего не понимал и горбил спину.
Мне говорили, вся семья ко мне ходила,
Имелись верные друзья, жена любила.
Я никого не узнавал, лежал безвольно
И только ночью тосковал, спал беспокойно.
Потом я начал различать в себе мотивы.
Я мыло вздумал воровать для перспективы –
Хотел отмыть весь белый свет, когда дознался,
Что чистоты в нем просто нет, я зря купался.
Я начал мыть его с жены, она сбежала,
Ей ванны были не нужны, ей слез хватало.
Семья противилась, друзья в тазу ершились,
Хотя я знал, что без меня они не мылись.
Я был приучен к чистоте еще с пеленок,
Я был приятен в наготе – пах, как ребенок.
И все, кто этим дорожили, восхищались,
Они же сами белизны моей пугались.
Теперь я спер с прилавка толстой бабы сладость
И я боюсь, что я решил дарить вам радость…

Вы думали, я вас смешу, пустяк, сатирка?
Нет, не за этим я пишу, мне не до цирка.