Опричник

Вьюжная зимняя ночь в далекой сибирской деревне. В крепкой крестьянской избе на краю села давно погасили лучину. Все спят. Кряхтит только дед Степан на полатях, никак не согреет старые кости. Но вот раздается тихий шорох. Это к деду на теплые полати лезет старший внук Данилка.
- Не спишь, дедусь?
- Да вот, болят старые косточки…
- Дедусь, а что это мамка тебя намедни старым разбойником ругала?
- Ишь ты, проныра какой, все-то примечаешь…
- Дедусь, а ты и впрямь разбойником был?
Кряхтит дед, а сам улыбается в усы.
- Уж кому-кому, а любимому внуку надо знать правду о родном деде. Ну слушай, только с самого начала…

Давно было это… Еще при царе Иване IV. Родились мы с братом у одной матери, да совсем разные. Я волосом светел, широк в плечах, да силен в руках, а брат мой черняв, невысок, да зато хитер да ловок. Хозяйство наше было крепкое, люди мы были вольные, жили да радовались. Я уж и жениться надумал… Только вот однажды приехал один боярин важный, добрых молодцов в опричнину набирать. Увидал меня, говорит: «Собирайся, да не вздумай перечить, а то всей деревне плохо будет!». Что делать, собрался я. Мать в слезы, невеста тоже плачет, убивается. А я думаю: «Авось ничего, послужу маленько и вернусь». В Москву двое суток от нашей деревни ехали. Вот град великий! Хоть и горел недавно, а все равно великий!  И царя тоже сам видел: взгляд зоркий, суровый. Да и жизнь в Москве суровая была. Что ни день, вели кого-нибудь на лобное место.
Вот так и началась моя служба в опричнине. Дали мне коня доброго, одежду красивую, а в придачу песью голову с метелкой. Выполняли мы приказы царские, только все больше расправу чинили. Ох не по душе мне все это было, да нечего было делать. Прослужил я так целый год. А потом разыскал меня в Москве друг мой Прохор. Говорит: «Беги скорей в деревню, а не то Настасью твою за долги в услужение к богатому дворянину из опричников отдадут. Уж больно она ему приглянулась».
Не стал я долго раздумывать, вскочил на коня и был таков. А песью голову с метелкой на дороге бросил. Примчался я в деревню нашу быстрее ветра вольного, в родную избу не зашел, а схватил Настасьюшку, посадил впереди себя на коня, да и ускакали мы. Поскакали в леса темные, лишь бы спрятаться. Вдруг слышим: « А ну стой, царский прихвостень!» Видим: окружили нас разбойники, все сразу налетели. Вот, думаю, и конец пришел. Только вдруг слышу: «Степка, ты ли это?» Гляжу, стоит в дорогой одеже с большой саблей черноусый разбойник, сам невысокий, а грозный и важный. «Ванька!» - ахнул я. Так это же мой брат родной!
- Как же ты в разбойники пошел?
А он мне отвечает:
- Житья вольного не стало, вот и ушел.
- Давно ушел? – спрашиваю я.
- Год назад, а уже атаман – похвастал он.
Удивился я, а он и говорит: «А ступай-ка ты, Степка, к нам. Жизнь у нас вольная, и невеста твоя в безопасности будет.» Подумал я да согласился. Обнялись мы с братом крепко, да начали жизнь нашу вольную. Но недолго мы с Настасьей с разбойниками прожили. Не мое это дело – грабежи чинить. А тут еще и царь амнистию объявил. Решили мы: будь что будет, и поехали в стольный град Москву. Разрешил царь-батюшка нам вольное поселение. Вот с тех пор-то и живем мы здесь.

Замолчал дед Степан.
- Дедусь, так бабушка значит тоже разбойников видала?
- А как же; и разбойников, и царя, и много всего другого… А теперь давай спать.