Подражания Высоцкому

Я поднялась решительно, дрожа, трясясь всем телом,
Моя душа была мертва, но плоть еще горела.
Поправила костюм, рубашку грубого пошива
И подлипале крикнула в лицо: "Несправедливо!".

Несправедливо то, что глупость мы клеймим позором,
Несправедливо на глупцов смотреть с таким укором.
Несправедливо шить им всем статью за преступление
Лишь только за нелепое границ переступление.

Молчали все, мой лучший друг кривил в усмешке губы.
И каждый знал, что я права, хотя слова и грубы.
И каждый знал - и промолчал. Но не из-за наживы -
Тряслись за ту, что ближе к телу - грубого пошива.

Глупцы останутся глупцами - разве в этом дело?
И разве нам своя рубашка так уж ближе к телу?
Проблема в том, что страх сковал, и все пути закрыты,
Что жизнь в душе почти мертва, а принципы - забыты.

Мой голос был как трубный глас, но я молчать не смела,
И все, что оставалось мне - сорвать рубашку с тела.
Кричала я, что глупость их - в стремлении к свободе,
И что вина на всех, да и на мне, в каком-то роде.

Я не в восторге от глупцов, но я их понимаю:
Границы - их тюрьма, а как им выбраться - не знают.
В истерике забился враг: преступно поощрять глупцов!
Но боже мой, ах, боже мой, как не терплю я подлецов!

Все слушали, и каждый знал, что я права безмерно,
Рубашка сорвана была - враг поражен, наверно.
Мой крик, мои слова он обозвал инакомыслием
И заявил, что это все - преступно и бессмысленно.

Я пальцем ткнула во врага, сказав, что он подлец,
Что негодяй и бюрократ, мошенник, наконец.
"Как с этим быть?" - спросила я, - "Что делать я должна?".
И в зале обсуждения повисла тишина.