Басурман

Как горького пьяницу тянет к вину,
Как наркомана к морфину,
Меня этим днём потянуло к нему,
К безбожнику, к сукину сыну.

Он жил на отшибе среди пустырей,
Свой дом превратив в мастерскую.
Он в наших краях объезжал лошадей,
Чинил лошадиную сбрую.

Воскресными днями в лесах пропадал,
И зря не расходовал пули,
Ему всё равно, кто на мушку попал –
Кабан, иль детёныш косули.

А пять дней в неделе он сёк лошадей,
Не знавших уздечек и плена.
Он так истязал их, что пар из ушей,
И с губ их кровавая пена.

Не только коней, он себя истязал,
Посмотришь, так кожа да кости.
И где человек этот силы черпал?
Казалось, держался на злости.

Был холост, но свах на порог не пускал,
Соседок досужих не слушал,
И только ко мне он «неровно дышал»
И ласково кликал Катюшей.

Нет, я не хотела объятий его
Средь запахов конского пота,
Меня бескорыстное чувство вело,
Присущее всем доброхотам.

Хотелось унять, убедить, вразумить,
Наставить на путь басурмана,
Хотелось в нём жалость и стыд пробудить,
Смирить злое сердце тирана.

Сейчас же, с утра загляну на часок,
Пока он коней не дубасит,
Приличия ради снесу ремешок,
Пусть стразами пряжку украсит.

Я спрятала косы под лёгкий платок,
Обулась в литые сапожки,
И вот я шагнула к нему на порог
Бесшумно и робко, как кошка.

В углу на попоне меж сёдел и шкур,
У столика полного снеди
Спала наша местная жрица лямур,
По прозвищу Маша-Миледи.

И я не успела скатиться с крыльца,
А он мне навстречу: «Катюша,
Какими судьбами? Прости стервеца,
Я весь в ароматах конюшни.

Не бойся меня, я не зверь и не гей,
Наслушалась бабьего звона!
Мне женщин хватает, но ты всех милей,
Тебя бы я плёткой не тронул».

И я, как тигрица, почувствовав боль,
Вцепилась в его жёсткий китель,
Я только на миг потеряла контроль,
Забыла, что он укротитель.

Его назвала я безжалостным псом,
А он мне ответил: «Катюша,
Позволь, я к тебе загляну вечерком,
Мне хочется выплакать душу.

Но только прошу, не читай мне мораль,
Советы нужны идиотам,
Ведь если бы в мире была эта ЖАЛЬ,
Так не было б в людях ОХОТЫ».

А за ночь пропал, испарился, исчез,
Искали три дня до заката,
Всё было прочёсано: поле и лес,
А конюх глядел на меня как балбес,
Как будто бы я виновата.

Ещё раз обшарили домик его,
Нигде не нашли ни словечка.
Всё было на месте: ягдташ и ружьё,
И в полном комплекте уздечки.

Давно это было, да что говорить,
Нас всех за грехи ждёт расплата.
Мне тоже хотелось в ту пору любить,
Но только не Понтия Пилата.