Пишу сейчас, пока эмоции переполняют меня...

                *         *         *
   Пишу сейчас, пока эмоции переполняют меня, и поскольку ты, друг мой, спросил меня сегодня «А как твоя поездка в прошедшие выходные?»
   Обещание – закон для человека чести, посему, начинаю повествование незамедлительно…
   Итак, ты знаешь, мой разлюбезный, что в данный суетливый отрезок нашей жизни, которые некоторые – по неразумению, или же со зла – называют ВЫХОДНЫМИ, и которые чаще всего приносят самые тягостные, самые выматывающие минуты, часы и дни (и благо, что их только два!), а именно в прошедшие выходные, путь выпал мне немалый: разбитная дорога в мою родовую деревеньку в Новгородской губернии, короткая передышка с приготовлением мяса и возлиянием вина, некрепкий сон, и полная неизвестности и дорожных ям дорога в уездный город Пи…
  Не подумай, в названии города я не скрываю запиканные мною эмоции по прошедшему посещению, тем более, не стремлюсь окропить Город из лейки модного иноземного словца Пи Ар – зачем оно ему! После посещения Государем пару лет назад, и публичной порки, переданной в деталях всей стране, не кого-то, а самого миллионщика Де, вряд ли мои скромные потуги смогут прославить и без того прогремевший городище.
   Нет здесь и реверанса в сторону так почитаемой тобою, мон шер, математики: знаешь ли, последовательность Фибоначчи никогда не была постижима мною, а в качестве зарядки для ума я, как правила, избираю вещи более прикладные, чем абстрактные числа с замысловатыми названиями, и бесчисленным количеством знаков после самой запятой: мир краток, и конечен, кто как не ты поведал об этом миру в своем необъятном по сути и лаконичном по названию труде П.Ш.?!
   Так что же город Пи? – спросишь ты, и будешь прав: заболтался с тобой, и позабыл на мгновение сей образец идеального российского провинциального города.
   Не скрою, испытал некую спесивую гордыню: местные аборигены вертели головами, засматриваясь на мою скромную по столичным меркам карету, и цокали языками. Мой собственный вид, несколько щегольской и надменный, вызывал удивление и ступор от встречи с чем-то непостижимым.
   Надо ли говорить тебе, душа моя, что я был просто на пике вдохновения, - так давно не видел я столь благодарной, чистой публики, внимающей моим репризам и импровизациям!
   Встреча с родственниками заняла весь остаток дня: ветвь моей супруги, вся родом из города Пи, рода хоть не знатного, но гордого, приученного к труду, и с гордостью несущего свой крест. Правда, не забывающего себя радовать душевными посиделками и обильными возлияниями в любой свободный вечер. А так как в городе Пи почитай каждый вечер – свободный – и от светских балов, и от публичных чтений книжных новинок, и от модных вечеров – надо ли говорить тебе, что жизнь города Пи полна бесшабашного веселья, пьянства и свободы. Всего того, о чем мы часто вздыхаем с тобой, не говоря друг другу ни слова, холодными, бессмысленными, суматошными столичными вечерами.
    Есть и оборотная сторона у этого безостановочного веселья: жители города Пи мрут кто от болезней, кто от отравления выпитым, а кто и угорит, заснув с папироской в кровати. Все мы бренны, ты прав, но за отсутствием прочих новостей, известия о случившихся здесь и там смертях, становятся поистине главными информационными двигателями города Пи…
    В субботу вечером засиделись заполночь: вспоминали былое, живых и ушедших (впрочем, последних оказалось явное большинство!), поднимали бокалы с самодельными (Безопасными!) настойками, веселились до слез, утирали слезы, не помня уже от смеха или горя они, и – не найдя ответа – снова поднимали бокалы за живых ( «Дай Бог всем здоровья!») и за безвременно уведших («Спокойного им лежания!») . Не помню окончания застолья, заботливые хозяева устроили меня старомодной, но милой опочивальне, и забылся я сном крепким, но кратким…
   А поутру, испив кофию неведомого мне вкуса, и наскоро перекусив местной снедью, мы отправились на главное место города Пи. Как, какое? Конечно, кладбище! И здесь снова вспоминали, поднимали, выпивали, благодарили нас за приезд, и желали скатертью дороги.
  Что ж, вырвавшись на разбитую дорогу, и отдав команду кучеру гнать что есть мочи назад в наше поместье в Новгородской, предался я своим думам…     А, что, скажу я тебе, друг мой, жизнь города Пи и его обитателей не могу не назвать по меньшей мере занятной!
Отчего же? – удивленно спросишь ты – пьют как черти, мрут рано, живут, не озадаченные высокими столичными целями, и не обремененные нашими бесконечными заботами.
Как знать, как знать… Думаю об этом вторые сутки: уже и добрался до поместья, сменив лошадей и отпотчевав местной снеди и хмельного питья,  вернулся в столицу, где встретился с тобой, и пообещав клятвенно рассказать о случившейся со мной поездке, написал тебе это письмо, полное свежих эмоций и излишних деталей, за кои, впрочем, ты меня и ценишь.
Только думам моим нет ответа: может, город Пи и есть столица маленьких Россейских городов, настоящая столица государства нашего? Ибо жизнь здесь такова, какая была и есть испокон веков на Руси, а мы в столице промышляем иноземными глупостями да инородными духу нашему делишками и суетами…
Может потому и жива Россия до сих пор, а люд из городов малых не рвется – нам на удивление – сбежать как есть, да что есть мочи и без оглядки в стольный Петербург, или, на худой конец, в купеческую Москву?
Тайна, брат, тайна, и как душа наши – потемки без края!
Обещал рассказать – поделился искренне, без утайки: не все тебе моих объяснений слушать, побалуй мозг свой пытливый и загадками моими, ибо что может быть непонятней и загадочней, чем душа русская: непостижимая и  заунывная, как застольная песня за хлебосольным столом в городе Пи.
               
                6.6.2011 Санкт-Петербург, Петроградская сторона
                Дом действительного статского советника Олега А.