Инфильтрация...

Сменившей кожу мудростью змеи
вползает в ум лежалая идея,
как надоело разбираться, где я,
здесь всё моё, но мысли не мои.

Я неспособен думать сразу в трёх
взаимоисключающих режимах:
о чёрных Джимах, в почерках нажимах,
обворожимых на крючках дурёх.

Во мне нет места строю анфилад
под кронами, рождающими тени,
я сам лишь тень теней среди растений,
из чьих бобов молочный шоколад.

На перекрёстке сопряжённых воль
стоять, как столб, вам не рекомендую,
сейчас свечу дыханием задую,
её огонь не знал надсадных вольт.

Вот новый вольт, кульбит, прыжок, кунштюк,
в сплетенье веток резвая мартышка,
очки в хвосте, в дупле укрыты: книжка,
кунжут, кинжал и прокламаций тюк.

Так ново это для стволов и крон,
так грозно неожиданно и свеже,
что даже белки, дерзкие невежи,
удрали на четырнадцать сторон.

Так сочинять, сломается перо
иль влево поведёт, заржавевая,
любая незаконная кривая
для топора оденется пестро.

Топор несётся, кстати, по дуге
из верхней точки к обнажённой шее,
сколь обречён на клейкие клише я,
столь пальцам ног тесниться в сапоге.

Всех жутко жаль, но более себя,
как можно жить в чаду из мыслей чуждых,
упорно печься о фантомных нуждах,
то нос, то мочку уха теребя.

Trеs bien, когда подкована блоха
и прах земной спрессован под копытом,
что опыт, лишь пустяк под точно вбитым
гвоздём во лбу внушённого стиха.

Развесим над столами потроха,
воткнём всех перьев сталь в чернильниц тину,
внесём в бумагу, глину, ткань, холстину
картину внеприродного греха.


Soundtrack: Muhal Richard Abrams, One For Peggy.