Стансы

1.
Весь мир висит на честном слове:
любовь препятствует любови,
седеет волос на виске,
и сами здесь на волоске,
мы — всем сиротским поголовьем,
с ненужным трепетом сыновним
в одном размазаны мазке —
по чёрной лаковой доске.

2.
Представь себе, я был несмелым:
едва крошился голос мелом,
а мастер взвешивал на глаз
сухие звуки. Целый класс
учеников единым телом
едва дышал. И в чём-то белом
он — седовласый ловелас —
глухой совой кричал на нас.

3.
О, эта робость подмастерья
когда сидишь ты, как тетеря:
на чёрном лаке виден, свеж,
мазок несбыточных надежд.
О, шорох трепетных материй! —
да хоть семь тысяч раз отмеряй —
и вдоль, и поперёк, и меж, —
попробуй что-нибудь отрежь.

4.
Мы — всем сиротским поголовьем,
с ненужным трепетом сыновним
тогда дышали наравне,
ему внимая как бы вне
его вселенной. И огромней
она казалась той, что ровней
могла бы с нею стать вполне,
но как-то выцвела в окне.

5.
Какие открывая двери,
входил ты — веря, и не веря,
что, пущен кем-то на постой,
а, значит, не был сиротой?
Как славил счастье подмастерья
в котором, кстати, не потеря,
что с этой стороны и с той
ты шапку мнёшь, как понятой?

6.
Но в час, когда напялит Моцарт
парик, и Чарли рассмеётся,
и ночь в твоём дверном глазке
повесится на волоске —
не седовласый ли вернётся,
чтоб рисовать твоё сиротство
в одном размашистом мазке —
по чёрной лаковой доске?