Я всегда хочу полноты смирения

из ранних дневников:

Душа моя ранена ненасытной жаждой любви.

Я очень изменилась. Перечитываю дневники и вычеркиваю всё лишнее.

Все вокруг страдают и главное страдание – отсутствие любви.

Когда я с людьми, я более рассеяна и менее страшусь смерти.

Бог таинственно скрывается от человека, давая ему свободу. 

Каждый день играю на фортепиано. Читаю письма Блока. Не успеваю Жить.

Меня пронизывает тревога о всём мире, о живых, об усопших.

Людей надо поднимать, а не валить с ног.

Если бы я не чувствовала Бога, не молилась бы Ему, я сошла бы с ума от одиночества.

Что весь мир перед именем Твоим? Моя жизнь – в ладони Твоей.

Не хочу никогда видеть бесов.

В момент истинной молитвы человеку даётся торжественность и величие и глубочайшее чувство смирения, душа тает в слезах.

Вдохновение – это блаженное состояние, но у меня нет его, хотя хочется писать стихи.
 
Спи, сердце, спи, страстей не надо.
Что надо? Тихая отрада,
Ко мне смиренно снизойди.

Непонятное и страшное в Блоке, его смятенное лицо на некоторых фотографиях. Хочу понять его. Иногда в нём неподвижность.

Сейчас Блок на 11 лет старше меня. Он, наверное, любит меня.

Жадно читала Ирину Одоевцеву о Гумилёве, Блоке, Ахматовой.

Вкусный чай и я, исполненная благодарности, думаю: “Как хорошо жить на свете. Хорошо быть медведем. Ура!”

Я обладаю способностью легко влюбляться, пленятся, даже некрасивое делать красивым. Сейчас Володя Поветкин и Серёжа Х. греют меня. Остальные – в тайниках души – вечно любимые, но сейчас как бы спящие.
 
По дороге домой – горестная молитва о матери моей, страх напал за её жизнь, за её душу. Пожалей.

Теперь я знаю - все молитвы слышит Бог и все тайны и мысли видит.

Януш Корчак помог мне больше полюбить детей, быть к ним внимательней.

Меня потрясает красота людей, музыки, слов.

Тишина в душе, как дивно.

Держащий в Своих руках солнце и звёзды, приходит к человеку.

С мамой связано две муки: её неверие и недостаточность моей любви к ней.

Жизнь схватила меня, во мне звучит Блок:

И опять на рассвете весеннего дня
Жизнь охватит меня и измучит меня.

Влюблённость в моём сердце, сознание вечной жизни, текущей сквозь меня. Жизнь приподнимает меня сегодня. Позади муки рождения духовного, неоднократное сбрасывание кожи.

Виделась с Кларой. Она сказала мне: “Ты очень страстный человек с сильной волей, ты могла бы воздействовать на людей”. Митя, внук моей крёстной матери Натальи Львовны, тоже говорил мне о моей сильной личности.

Я всегда хочу полноты смирения.

Вот гаснут утренние страсти, и душа успокаивается.

Что за жадное и странное сердце? После благословления отца Владимира – развёрстая душа, желающая океана любви к Богу и к людям.

Иисус – сокровище Вселенной. Пронзительные слёзы о Нём.

Вечер памяти поэта Александра Сергеевича Кочеткова. Он умел восхищаться прекрасным. Был необычайно добр и противоречив, дружил с поэтом и переводчиком Сергеем Васильевичем Шервинским, Витковичем, Арсением Александровичем Тарковским. Он был высок, с пышными волосами, с румянцем на щеках, с расширенными глазами. У него был поэтический вид.

Чем больше людей умирает, тем менее страшит меня смерть, тем более она кажется мне некой операцией и временной разлукой с ушедшими.

Иногда мне таким внешним, таким временным кажется мир, что как будто я смотрю о нём фильм, а сама здесь не живу.

Я думаю, что человек, нарисовавший лик Спаса, был близок к Нему.

Тихо хочется ходить по земле и молчать.

Мой рисунок.