Пожар Москвы. Кончина Федора

Борис, тревожимый молвою,
Утешался  заботою иною.
Проводив в Лавру государя,
Москва запылала, как заря!

Ярким пламенем сверкая,
Горела улица Тверская!
До неба пламя восходило,
Иные улицы подхватило!

Весь Белый город горел,
И посольский двор тлел!
Стрелецкие слободы, лавки, дома
Наводили ужас, сводили с ума!

Много церквей сгорело,
Много людей истлело!
Кремль и Китай охватила тревога,
Просили пощады у Господа Бога!

Много людей без крова остались,
Много скорби на долю достались!
Толпы людей что-то ищут,
Стон и вой на пепелищах!

Люди бегут на Троицкую дорогу,
Обратиться к царю, как к Богу!
Внезапно Борис появился,
С видом любви объявился.

К делам приступил с рвением,
Слушал народ с сожалением!
Властные силы утроил,
Целые улицы строил!

Давал деньги, не прекращал забот,
Раздавал щедро множество льгот!
Собственную гордость потешал,
Изумленный народ утешал!

Люди славили Годунова:
- Братолюбие и честь слова!
Не понял народ тогда,
Что от него шла беда!

Борис не щадил врагов своих,
Безжалостно уничтожал их!

       " " "
Гражданскую свободу крестьяне имели,
О недвижимости мыслить не смели!
В назначенный срок других господ искали,
К новому хозяину быстро привыкали.

Пока в переходах бывали,
Успеха хозяину не давали.
Бедность умножалась,
Бродяги размножались.

Жизнь стала невеселой.
Пустели деревни и села.
Ветшали хижины от нерадения,
Крестьян вела тропа к падению.

В тысяча пятьсот девяносто третий год
Закон уничтожил свободный переход!
О древней свободе крестьяне забыли,
Навеки за господином их закрепили!

Множились бродяги, бедность процветала,
Пустели деревни, села, нищета нарастала!
«Обогрел» правитель народ заботою,
Хвалился собственною льготою!

В отчинах царских, без сомнения,
Создавал условия для населения.
Утвердил с хозяевами, как бы семейный союз,
Основанный,  на единстве выгод обоюдных уз.

Закрепили крестьян за господами,
Люди тужили в неволе годами!
Негодовала знатная часть народа,
Уничтожена гражданская свобода! 

Становились люди бездомные,
Искали места тихие, скромные.
Принесли стране много вреда
Лютые, безжалостные господа!

Вольным людям препятствия создавали,
Пустые земли хлебопашцам не давали!
Закон Годунова хвалили,
За батраков благодарили.

Иным закон наградой стал,
Других за живое достал!
Самовольства не прощали,
Крестьян назад возвращали!

Вышел указ: - крепости строить,
Вольный народ к делу пристроить!
В книги холопьего приказа вносили,
Над вольными ужесточали насилие!

Господам дали право кабалу дать,
Такой приказ не могли обсуждать!
Борис твердынями весь юг России обставил,
В 1556 году в Смоленске крепость поставил!

Места крепостей сам назначил,
Подданный народ озадачил.
По пути в Смоленск останавливался в селах,
Жителей тех мест пленил милостью веселой.

Бедным деньги раздавал,
Богатых обедом угощал.
Своими делами гордился,
Перед царем Федором хвалился:

- Смоленск сделаю ожерельем России!
Трубецкой отвечал; -  Вряд ли осилишь?
В сем ожерелье насекомые заведутся,
Можем не выжить, если вгрызутся!

Крепкий город твердынею Литвы станет,
Русское государство насилием достанет!
После пожара Москва из пепла воскрешалась,
Прочными, богатыми зданиями украшалась!

В замысле пожара были виновные
Изверги злые и люди чиновные!
Расхитить казну мечтали не случайно,
Подожгли свою столицу тайно!

О сем заговоре распознали,
Много виновных признали!
Щекина и братьев Байковых казнили,
На лобном месте головы отрубили!

Иных повесили, или на всю жизнь заключили,
Чтобы другие коварное желание исключили!
Адский умысел законом обуздали,
Оный  для преступников создали!

Многие города, пожарами опустошенные,
Сияли, царскими деньгами, воскрешенные!
Из мест изобильных хлеб доставляли,
Где не родился, везти заставляли!

Города заселяли скоро,
После сильного мора.
Спокойную жизнь России крымские разбойники нарушали,
Мещерскую, Козельскую. Воротынскую области сокрушали!

Калужский воевода Березин пошел к берегам  Выси,
Разбил наголову врагов, разбежались, как крысы!
Московский двор благолепием отличался,
В кремлевских палатах народ встречался.

Три раза в неделю в думе заседали,
С семи часов утра восседали!
Обедать, ужинать домой возвращались,
Иногда к царскому столу приглашались.

Царь Федор слабый и недужный
Отменил замысел ненужный.
Изгнанники Азии искали службу,
С боярами  вступали в дружбу.

Перед дворцом стояло 250 стрельцов,
Вооруженных  пищалами, молодцов!
Чтобы  избежать крамольных затей,
Палаты имели 200 боярских детей.

В первой и второй комнатах царедворцы обитали,
Третью комнату от спальни царя, охрана занимали.
Чтобы никто чужой не проник,
Каждую дверь стерег истопник.

Годунов старался наружностью обольщать,
Человеческою добродетелью прельщать.
Приближаясь к мете, Борис соображал,
Свои тайные злодеяния преумножал!

Милость царя, Иоанна снискал Тверский князь Семион.
На сестре боярина Федора Мстиславского женился он.
Пышный дворец,  власть наместника получил,
В дни Федора, Борис от данной власти отлучил.

Зятя первого родового вельможи
Борис, в знак ласки, одарил тоже.
Вина испанского прислал,
Он кубок выпил и упал!

От ядовитого зелья ослеп,
Годунов оставил сей след!
Винить в том царя Федора не спеши,
В юности жаждал спасения души!

В сие время, миром озабочен,
Ездит в обители, непорочен.
Благотворит нищим, греческим монахам,
Подарки  святыни принимает со страхом.

Бедой  Печерской обители оскорбился,
В дни давно ушедших лет углубился.
Гора, под которою стоял монастырь, колыхалась,
С треском и колебаниями к Волге продвигалась!

Кельи, ограду, церковь нарушила,
Все святое поразила, разрушила!
Земля от грохота дрожала,
Воображение поражала!

Знамение недоброе предвещало,
О тяжелых буднях  вещало!
В тысяча пятьсот девяносто шестом году
Царь посвятил  время священному труду.

Перекладывая в новую раку мощи митрополита Алексия,
Царь сказал Борису Годунову с серьезностью всею:
- Возьми мощи в руки,
Для будущей науки!

Правитель народа христианского, святыню осязай,
Ты достигаешь желаемого, ревностно управляй!
Да будет известно тебе,
Все суета и миг на земле!

Летопись молчит про царское отравление,
Борис достоверно изображал омерзение!
Признательность яростного льва смирит,
Притворный изверг святое  не сохранит!

Видя в царе Федоре болезненное состояние,
Он утверждал власть, как личное достояние!
О близкой кончине царя его голос звучал,
К ужасу столицы, властолюбец не молчал!

Последний царь Мономаховой крови
Был для России отцовским покровом.
Народ любил его, как ангела земного,
Не желал иметь отца иного!

Об исцелении царя Бога просили,
Чтобы не быть  сиротою России.
Как в течение жизни, так в конце,
Воля Годунова на царском лице!

Лишаясь зрения и слуха,
Царь крепился силой духа.
Годунов с усилием внимал,
Как будто что-то понимал.

Бояре не произносили слов,
Дрожащим голосом молвил Иов:
- В наших очах меркнет ясный свет,
Кому оставишь царство, дай ответ?

- Грамоту духовную оставлю,
Державу Ирине предоставлю.
Душу - святителю Иову,
Верши по Божьему слову!

Годунов, Юрьев, Романов
Будут советниками планов.
Они главные советники трона,
Под их советом царская корона!

Один на один с супругой остался,
В земных свидетелях не нуждался.
Иов спешил к царю вечером скорее,
Сперва исповедал и помазал елеем.

Без судорог и трепета дух испустил,
Как бы сладко заснул, не грустил.
Царица в беспамятстве пала,
Минута оцепенения настала.

Борис изъявил твердость духа:
- Пусть слышит всякое ухо,
Покинул нас царь, навеки оставил,
Борис присягнуть царицу заставил.

Исполнили церковный обряд,
Одели в царственный наряд.
Чтобы правила без страха,
Дали скипетр Мономаха!

О преставлении Федора вещали,
В колокол Успенский ударяли!
Каждый дом был домом плача,
Народ не мог  отозваться иначе!

К одру усопшего шли нищие и знатные,
Поклялись в верности люди ратные!
Столица была в отчаянной печали,
Люди даже друг друга не замечали.

В чужие земли затворили пути,
Повелели всем тишину блюсти.
Ирина народ ужасала,
Билась и  тихо стонала!

- Я, бездетная вдовица! - Вещала,
- Гибнет царский корень! - Кричала.
В церковь Михаила Архангела гроб понесли,
Не было различия, вместе с народом бояре шли.

Изъявляли людские страдания,
Захлипались от слез и рыдания!
Был  вопль великий,
И  плач многоликий!

Ирина не могла горе перенести.
Как мертвую, пришлось нести.
Видя сестру такой в первый раз,
Борис не осушал в храме глаз!

С умилением добродетели прославляли,
Благодарность усопшему изъявляли.
Чадолюбивого Отца возносили,
- Наследовал ум  от Анастасии!

В сердечной скорби пребывали,
Слабость души царя  забывали.
Лишившись пастыря, томились,
Воздев к небу руки, молились.

Темничным людям волю дали,
Богатую казну нищим раздали,
Всех самоубийц освободили,
Любовь к царю пробудили.

Большим промыслом достигались владения,
В Москве поселились варяжские поколения.
С огорчением услышали печальные лица:
- Москва не имеет царя, не имеет царицы!

Ирина в царской пышности проводила много лет,
Потеряв супруга,  она возненавидела белый свет!
В конце пятого десятилетия Борис не мог ждать,
Вручил царство Ирине, чтобы  из ее рук взять! 

Давал вид свободы, потворствовал всегда,
Столь деятельным  он не был никогда!
Обнял Москву невидимой рукой,
Внушения на людей лились рекой!

С одной стороны робость, с другой признание заслуг,
Управлял от церкви до сановника и собственных слуг!
Обещаниями, шепотом и громогласно,
Доказывал, что все в России прекрасно!

Приготовив умы к действию, может к страсти,
В девятый день по кончине Федоровой власти,
Объявили, что Ирина от царства отказалась,
Тяга воскресить образ инокини сказалась.

Весть всю Москву поразила,
Дворян, сановников сразила!
Падали перед вдовою, плакали сердечно:
-  Не оставить в сиротстве нас навечно!

- Воля и решение мое неизменны,
Люди, не страшитесь перемены!
Патриарх и бояре будут править пока
Укажет правильный путь Божья рука!

В Новодевичий монастырь царица ушла,
Там успокоение сердцу нашла.
Годунов заключился в монастырь тоже,
Подобно сестре, отвергнуть мир может.