Мне сегодня так плохо

Мне сегодня так плохо,
Сегодня так страшно и мглисто!
Спой мне, псина бездомная,
Долгую песню тоски.
Эх, позвать бы теперь
В собутыльники мне гармониста,
Чтобы самую милую женщину
Помянуть по-людски!

Нет, она не погибла,
Она остаётся на свете.
Просто вновь она стала
Чужой и красивой женой.
Я хочу рассказать,
Как влюбился бродяга
Бездумный и радостный ветер
В молодую и глупую женщину
Вьюжной холодной зимой.

Он летал и не знал,
Что священней свободы
Сегодня замки и заборы,
Что почти повсеместно
Стихи и любовь заменила жратва.
Он летал и не знал,
Что за ним увязались
Прохвосты, бандиты и воры, -
В тучах пыли они
Собирали чужое добро
И чужие слова.

С непутёвой лихой головой
Высоко от земной канители
Он старался не видеть,
А может и вправду не видел преград.
И за ним словно ворох измятых цветов
Платья женщин летели,
И красивых измен бушевал
Огневой листопад.

Он писал золотые стихи
И читал их осенним закатам.
Он скандалил, напившись
Дрянной городской духоты.
А потом ослабевшим,
Больным и насквозь виноватым,
Он садился и плакал,
Уткнувшись лицом
В голубые ночные кусты.

Так он плакал подолгу
Большими слезами младенца.
И хорошей погодой
Спускались к нему небеса, не дыша,
Потому, что в холодной груди его
Билось большое и доброе сердце,
И большая, как облако,
В нём трепетала душа.

И большая - пожаром степным -
Его совесть сжигала.
И большую
От этих огней обложных
Он испытывал боль.
Но ему, чудаку,
Даже этого было так мало! -
Он хотел отыскать в этом мире
Большую любовь.

Затихал ненадолго...
Он брезговал этим затишьем!
Под подвижной листвой,
Где о прошлом так слышима
Тихая грусть и тоска,
Он казался себе непонятным,
Пустым, позабытым,
Униженным, лишним.
И вздымая осевшую пыль,
Он вставал для другого броска.

И опять за своё...
Но однажды,
С трудом отходя
От провальной попойки,
Среди мрази людской,
Что далёка от истинных дел,
Он увидел Её, и смутился,
Как тот первоклашка
От первой полученной двойки.
И почти ужаснулся,
Как долго Её он
И как ощутимо хотел.

Да! - Застыл он. - Вот именно эту!
Вот именно эту!
Ничего, что вокруг
Только грязь да решётки,
Да песни тюремных петель.
Да! ...И напрочь забыл,
Что судьба обязала его
Ветром рыскать по свету.
Так забыл, что весь мир
По нему зарыдать захотел!

 - Отпусти мне грехи! -
Всё кричал он холодному небу, -
Куда мне с грехами?
Я большой и нескладный от них!
Я тяжёлый от них!
Улетал его крик
И назад возвращался стихами.
И ещё тяжелей становился
Любой его - даже невинный
Коротенький стих.

 - Научи меня жить! -
Я совсем человечьих законов не знаю.
Я всё время скитался!
Вселенная, жить научи!
...Ни намёка на звуки,
Ни ясного звёздного знака,
Только где-то к востоку
Колючие, злые, как волчьи глаза,
Пролетали лучи.

Дорогая моя, незакатная, снежная
Родина-мати,
Неужели и ты?.. -
Да, и ты голубые речные
От сына отводишь глаза!
Тишина... Только шорох снегов
Да какие-то вздохи
На еле живом перекате,
Да латунная лунная
Мёрзло звенит полоса.

Лишь тогда он умолк,
Когда понял - от этого мира
Не выждать ответа.
Из овраговой глины слепил, как умел он,
Подобье людского лица.
Сел зачем-то в машину
Красивого строгого цвета,
И наверное, стал на простого
Похож подлеца и дельца.

И поехал за ней,
Как за даром бесценным от Бога,
Все печали былые свои
Побросав на колючем снегу.
Он сказал ей: люблю! -
Не мудря, напрямую, с порога.
Стань хозяйкой моей!
Лучшей доли себе
Пожелать не смогу.

Зашептались вокруг.
Приоткрыли скрипучие двери.
Застреляли глазами с вопросом:
Откуда ты взялся такой?
А она помолчала и сухо сказала: не верю.
Не мешай, дурачок! -
И капризно махнула рукой.

Это было так просто -
Сказала и будто захлопнула ставни.
Он же был не из тех,
Что безропотно гасят свой пыл.
- Ты полюбишь меня!
Я заставлю тебя, нет, ты слышишь - заставлю!
Никого не любила! И я никого не любил!

Улыбнулась надменно в лицо,
Рассмеяться готова.
Но застыла от взгляда его непогожих
По-волчьи пустых одичалых очей.
Эти очи, в которых совсем ничего
Не держалось земного,
На земле могут быть
Только лишь у мечтателей да палачей.

Тут сказала она:
Дай мне время подумать.
В раздумья ушла с головою.
И совет созвала.
И стекалось на этот совет
Всё хорошее этого мира,
Безликое всё и плохое;
Всё, что было и есть;
Всё, чего не бывало и нет.

“Дайте мяса и зрелищ!” -
Орали на улицах толпы
Голодных и праздных.
И на всё мироздание не было
Более жгучих проблем и забот.
Он смотрел на людей,
И в его удивлённых глазах
От бессоницы красных
Отражался огромный
Бумагой обёрточной заткнутый рот.

Он бежал с площадей,
Укрывался в степях,
Как подбитая птица.
Вдалеке от дымов и домов
Слушал голос грядущей травы
Сквозь метельную мглу.
И не видел, чудак,
Что его даже там окружают
Чужие и злобные лица,
И слетаются липкие взгляды
К его лобовому стеклу.

...Пролетела неделя.
А мнилось ему:
Сотню раз народились
И вымерзли травы.
И на новую встречу он ехал,
Разбойничьим свистом колёс
Разогнав тишину...
Даже самый бездарный актёр
Может жить ожиданием славы,
И никто ему это
Не может поставить в вину!

Кто-то мог бы сказать:
 - Приглянулась смазливая баба -
А что здесь такого?
Это скоро пройдёт.
Оглянись - сколько брошено их позади!
В нашей жизни всё так прозаично
И так бестолково,
Что любовь нынче стала простой:
Повлюблялся один вечерок
Да спокойно иди!

Кто-то мог бы сказать:
 - У неё же хороший мужик!
И на кой ты ей сдался?
Ах, оставь свои страсти,
Без них-то сплошное враньё!
 Ну а если и вправду, любовь,
Ты как мамонт последний остался?
Посмотри, кто тебя окружает -
Одно вороньё!

Оставаясь былым,
Он не стал бы подобное слушать.
Своевольник, он жил на земле,
Но вселенскою высью влеком,
Он забыл в поднебесье
Свою перелётную душу,
Что кружилась над ним
Журавлиным - в заре - косяком.