Лесбос

 Злоба в кухне!
 Картофель, и тот шипит.
 Голливудская кухня без окон,
 Флуоресцентные лампы мигают в припадке мигрени.
 Это все- Голливуд.
 Жеманные полоски бумаги - двери,
 Кулисы, вдовий локон пушист.
 А я, дорогуша, просто обманщица
 Cо стажем
 И дитя мое вниз лицом на полу- глядите,
 Маленькая марионетка с оборванными нитками, брыкается, исчезнуть жаждет,-
 Кто же здесь шизофреник?
 Лицо красно-белое, в панике.
 Вы, дорогая, только что
 замуровали ее котят под окошком в какой-то цементный колодец,
 И там они гадят, кричат и блюют, а она не слышит, где они.
 Вы говорите: “Она невыносима,
 Эта девчонка- чудище”.
 Ваши фаллопиевы трубы продуты, как неработающее радио, свободны
 От голосов и истории, от статики и помех
 Hовой жизни.
 Говорите, я должна утопить котят. Что за запах!
 Говорите, что и девчонка не лучше.
 Перережет горло в десять, если в два так безумна.
 Младенец, жирная моя улитка, улыбается
 С лакированных ромбиков оранжевого линолеума.
 Так бы и проглотили его!- Это мальчик, никуда не денешься.
 Вы утверждаете, что от вашего мужа не дождешься добра.
 Мамаша-еврейка стережет жемчуг его нежного пениса.
 Один ребенок у вас, два- у меня.               
 Надеть, что ли, штаны тигровой расцветки и расчесывать кудри светлы,
 Сидя на скале в Корнуолле? Завести мне любовника, что ли?
 Мы встретимся в другой жизни, в эфире, 
 Ты и я.

 Между тем, появляется запах жира и детских какашек рядом
 Я оболванена, тяжела от давешнего снотворного.
 В гари готовки, гари ада
 Парят наши головы, две ядовитых антагонистки,
 Наши кости, волосы.
 Сиротка, я Сироткой стану звать тебя.
 Ты больна- В язвах от солнца,
 С туберкулезом от ветра.
 Ты была хороша собой когда-то,
 В Нью-Йорке и Голливуде.
 Говорили мужчины: “Красотка,
 Посмотри на себя, ты- находка”.
 И ты играла, играла из азарта.
 Муж-импотент тащится за кофе.
 Я пытаюсь удержать его-
 Старый верный громоотвод,
 Оберегающий тебя
 От кислотных ванн, от потока кислот.
 Он сбрасывает их вниз с пластиком замощенного холма,-
 Изношенный троллейбус, голубые сполохи.
 Голубые сполохи переливаются через край,
 Раскалываются, как кварц, на миллионы осколков.

 О украшение!  О драгоценность!
 Той ночью луна неторопливо
 Оставляла окровавленный след,
 Больное животное,
 Над огнями залива,
 А потом стала нормальной-
 Твердой, белой, красивой.
 Чешуйный блеск на песке испугал меня до смерти.
 Мы набирали его горстями, любуясь,
 Меся, как тесто, как тело мулата,
 Шелковые хлопья.
 Пес подобрал твоего собачьего мужа. Они пошли куда-то.
 Я умолкаю, ненависть
 Доходит до горла,
 Густая, густая,
 Дыхание сперло.
 Я пакую твердые картофелины, как лучшую одежку.
 Я пакую детей.
 Я пакую больных котов.
 О кислотная ваза,
 Тебя переполняет любовь.
 Ты знаешь, что ты ненавидишь лишь того,
 Кто обнимает свои цепи у ворот дома твоего,
 Ворота, что выходят на черно-белое море,
 Въезжающее в них, а после выплескивающееся назад.
 Ты наполняешь его духовной пищей, как сосуд.
 Ты, должно быть, истощена.
 Твой голос звенит серьгой,
 Болтается в моем ухе,- кровь сосущая летучая мышь.
 Тот- такой. Этот- сякой.
 Из-за двери глядишь
 Грустной ягой: “Каждая женщина- ****ь.
 Я не могу передать”.

 Я вижу, как твой уютный декор
 Скрывает тебя в младенческом кулачке,
 Скрывает тебя в анемоне,
 Этой морской клептоманке.
 Мне все еще больно- не трожь.
 Я говорю, что еще приду.
 Ты знаешь, зачем мне ложь.

 Мы не встретимся даже в твоем буддистском раю.

Перевела Галина Иззьер

 ***
 Sylvia Plath
 Lesbos

 Viciousness in the kitchen!
 The potatoes hiss.
 It is all Hollywood, windowless,
 The fluorescent light wincing on and off like a terrible migraine,
 Coy paper strips for doors
 Stage curtains, a widow's frizz.
 And I, love, am a pathological liar,
 And my child look at her, face down on the floor,
 Little unstrung puppet, kicking to disappear
 Why she is schizophrenic,
 Her face is red and white, a panic,
 You have stuck her kittens outside your window
 In a sort of cement well
 Where they crap and puke and cry and she can't hear.
 You say you can't stand her,
 The bastard's a girl.
 You who have blown your tubes like a bad radio
 Clear of voices and history, the staticky
 Noise of the new.
 You say I should drown the kittens. Their smell!
 You say I should drown my girl.
 She'll cut her throat at ten if she's mad at two.
 The baby smiles, fat snail,
 From the polished lozenges of orange linoleum.
 You could eat him. He's a boy.
 You say your husband is just no good to you.
 His Jew-Mama guards his sweet sex like a pearl.
 You have one baby, I have two.
 I should sit on a rock off Cornwall and comb my hair.
 I should wear tiger pants, I should have an affair.
 We should meet in another life, we should meet in air,
 Me and you.
 Meanwhile there's a stink of fat and baby crap.
 I'm doped and thick from my last sleeping pill.
 The smog of cooking, the smog of hell
 Floats our heads, two venemous opposites,
 Our bones, our hair.
 I call you Orphan, orphan. You are ill.
 The sun gives you ulcers, the wind gives you T.B.
 Once you were beautiful.
 In New York, in Hollywood, the men said: "Through?
 Gee baby, you are rare."
 You acted, acted for the thrill.
 The impotent husband slumps out for a coffee.
 I try to keep him in,
 An old pole for the lightning,
 The acid baths, the skyfuls off of you.
 He lumps it down the plastic cobbled hill,
 Flogged trolley. The sparks are blue.
 The blue sparks spill,
 Splitting like quartz into a million bits.

 O jewel! O valuable!
 That night the moon
 Dragged its blood bag, sick
 Animal
 Up over the harbor lights.
 And then grew normal,
 Hard and apart and white.
 The scale-sheen on the sand scared me to death.
 We kept picking up handfuls, loving it,
 Working it like dough, a mulatto body,
 The silk grits.
 A dog picked up your doggy husband. He went on.
 Now I am silent, hate
 Up to my neck,
 Thick, thick.
 I do not speak.
 I am packing the hard potatoes like good clothes,
 I am packing the babies,
 I am packing the sick cats.
 O vase of acid,
 It is love you are full of. You know who you hate.
 He is hugging his ball and chain down by the gate
 That opens to the sea
 Where it drives in, white and black,
 Then spews it back.
 Every day you fill him with soul-stuff, like a pitcher.
 You are so exhausted.
 Your voice my ear-ring,
 Flapping and sucking, blood-loving bat.
 That is that. That is that.
 You peer from the door,
 Sad hag. "Every woman's a whore.
 I can't communicate."
 I see your cute decor
 Close on you like the fist of a baby
 Or an anemone, that sea
 Sweetheart, that kleptomaniac.
 I am still raw.
 I say I may be back.
 You know what lies are for.

 Even in your Zen heaven we shan't meet.