772

16. 01. 1997 г.

Пахнет дымом раскуренных слёз
Роковая загадочность танца.
По листве затаённых берёз
Растеклась неприкаянность разниц.
   Все слова разлетелись в слои,
   Обыгрались все формул замены:
   Цифры, холод, земля и штыки
   Ветер, облик, вокзалы – и вены.
Неснесённой сверхвольной волной
Разыгралось, расплескалось время
Через души и стены – покой
Словно вой ежечасной сирены.
   Обернётся безмолвная гладь
   Чёрным днём нескончаемых пыток.
   Посади в моём дереве сад
   И забудь про законы калиток.
Может быть, и воскреснем тогда
Может, в снеге покажется небо.
Я ушла… Не судьба… Не беда.
Выйди в сад заколоченной веры.
   Не смотри – то, что в прошлом – вчера
   Новой краской ушло в бесконечность.
   Кто-то там умирает по дням.
   Подари ему всю человечность.
Крах идей – это голод афиш
Нанесённого холода – снега.
Проходя мимо дней, не запнись
О свои же жестокие стены.
   Голос с крыши читает закат.
   Всё равно им – всё то же… Знакомо…
   Это то, что всего год назад
   Надрывалось по глоткам знакомых.
Тонет день. Пересказ – перебег
Затаённый в тумане витрины
Через сны, через путь, через дым
Обратись к назначенью картины.
   Пахнет дымом раскуренных слёз
   Новый образ… Все – вдребезги – сказки.
   Облачение стройных берёз
   Долго терпит густые рас-краски
Пахнет дымом… Вернётся опять:
(Круг – затмение) – облако – нити.
Утро… Вечер… пойди подышать
Разговорами долгих наитий.
   Я – внутри неназначенных дней,
   Я снаружи замноженных красок.
   Я извне перебитых идей
   Обращаю слова схемам масок.
Гложет дым… Неуёмна беда
И страда грехового раздела…
По бессмертию вслух провода
Гложут вопль всех надрывных метелей.
   Все картины имеют свой час,
   Но круги не познают преграды.
   Всё вернётся опять, и не раз
   Прерывая неверья ограды.